Правила выживания в Джакарте

Арройо присаживается на край тумбы, а Эйс наворачивает круги, будто бы только он может удержать пленников от побега. Кирихара опускается на подлокотник дивана, а два героя дня разваливаются на стульях так, будто в любой момент могут встать и уйти.

— Эллиот, — прокашливается Николас, нервно поглядывая на них. Они ему не нравятся, и Кирихара с ним солидарен. — Вот, бери второй.

Он протягивает Кирихаре пистолет — не служебный, видимо, кто-то из бандитских гостей обронил. Кирихара пихает тот в кобуру. Вполне возможно, Николас прав: кто знает, что могут выкинуть эти два типа, если уж им пришло в голову сдаться.

— Спасибо, — кивает он.

— Итак, начнем, — размеренно говорит Арройо. На часах три утра, самое время для допроса, почему бы и нет. — Кто вы?

— О, а вы кто? — переспрашивает качок, пытаясь сделать руками какой-то жест, но только со звоном ударяясь наручниками о наручники своего напарника.

— Здесь мы задаем вопросы, — возражает Эйс. Иногда Кирихаре кажется, что это перекачанное тело пилотирует нейросеть, обученная на второсортных боевиках.

Все силы уходят на то, чтобы не закатить глаза. Если Кирихара будет порываться это сделать каждый раз, когда хочется, то к концу задания заработает косоглазие.

Лохматый неожиданно прикрывает глаза и тянет загробным голосом:

— Секунду, Бо… кажется, я вижу…

— Неужели? — трепещущим шепотом переспрашивает Бо. (Это сокращение от его имени? Или от какого-то ругательства?)

— Да, я вижу это… Флаг… Звезды… Мерзкий президент…

Кирихара смотрит на Николаса. Николас смотрит на Кирихару. Они понимают друг друга без слов.

— Ю Эс Эй! Невероятно! Но как же ты догадался? — нарочито шокированно реагирует Бо.

— Я поведаю тебе. — Лохматый расслабленно закидывает ногу на ногу и устраивается поудобнее. Кирихара представляет, как, должно быть, затекли у него руки, и внутренне злорадствует. — Слышал эту их «эр»?

Второй ненадолго задумывается, а потом принимается горячо кивать:

— Слушай, да. Американцы, без базара. У этого Капитана Америка стопудовый иллинойский акцент. Я в таком шарю, бро.

— Ты был в Иллинойсе? — оглядывается на него лохматый с таким видом, будто готов вот-вот уличить в измене. — Когда это ты успел?

Тот охотно отвечает:

— Лет… пять назад? И в Нью-Йорке еще сидел аж с пятью ребятками из Чикаго и Ороры. — «Смотри мне», — комментирует его дружок. — Банда у них, что ль, какая была, не помню, то ли «Краш», то ли «Смэш», что-то такое, классное. А блондинка твоя, — он кивает на него, Кирихару, и внимание этого фаната стероидов было самым последним пунктом в его списке желаний, — южанка, как пить дать.

— О, южаночки — это моя слабость… Кхм, так вот, — лохматый делает вид, что перебивает сам себя, — тот — инспектор, но они явно вылезли не из «Полиции Майами». — Он не собирается, похоже, переключаться на серьезный тон. Речь все такая же ленивая и насмешливая. — Хорошая аппаратурка, но гоняются за скрижалями. Не ЦРУ, ЦРУ тут делать нечего. Вообще я ставлю на юэсэсовцев…

Николас на кухне ойкает, а Кирихара прикрывает ладонью лоб и видит, как на лице этого индюка появляется самодовольная ухмылка:

— Они ж у нас главные по фальшивомонетничеству в прекрасной демократической Америке. Ой, ничего не говорите, шпионы, я ж угадал.

Ты ж бесишь.

Арройо, дергая пуговицу на рубашке, улыбается той своей улыбкой, за которой следует побоище, а потом пододвигает к себе стул и садится верхом.

— Ну, тогда давайте знакомиться. Уполномоченный инспектор по линии выявления фальшивых денег. — Он улыбается, наклоняя голову, и это выглядело бы вполне дружелюбно, если бы у него в руках не было пистолета. — Агент Секретной службы США, Эдгар Арройо. Теперь ваша очередь.

Арройо, видимо, делится самой очевидной и, на его взгляд, безобидной информацией, будто бы бросает кость собаке, выдавая это за рукопожатие перед обоюдным сотрудничеством; раскрывать имена остальных, не имея стопроцентной договоренности сесть в кружок и устроить вечер откровений, — не очень умная идея.

— Сначала скажите, как зовут вон того красавчика, — лохматый мотает головой в сторону Кирихары.

Тот изгибает губы в улыбке, которой можно перетравить мышей в ресторанчике в недрах китайского квартала, и вставляет из своего диванного угла:

— Это лишнее.

— Да ладно тебе, котенок, — щурится лохматый. Николас прижимает ладонь к лицу: видимо, старается не ржать, предатель. В довершение — сочувствующий взгляд от Арройо. Осуждающе на это непотребство смотрит только Эйс — не та поддержка, которой искал Кирихара.

— Настоятельно прошу вас это прекратить, — он хмурится, массируя пострадавшее в потасовке запястье.