Правила выживания в Джакарте

«Ну, в данный момент, — легкомысленно говорит Рид, и Кирихара вслушивается в звук его голоса, пытаясь угадать, что он там задумал, — я цепляю веревку к какой-то херне на крыше, если тебе так интересно. Собираюсь сползти по ней вниз».

«Что?» — отстраненно думает Кирихара, пытаясь нашарить проход влево и не до конца понимая, о чем тот говорит.

А еще через секунду до него доходит.

И не только до него. «Ты собираешься поползти вниз с крыши небоскреба в семьдесят три этажа? — так спокойно спрашивает Салим, что все начавшие говорить одновременно взволнованные голоса замолкают. — По веревке? Без страховки?»

Рид хмыкает: «Когда это произносишь ты, звучит еще круче, чем на самом деле».

«Ты придурок?!»

— Вы идиот?!

Они с Салимом вскрикивают одновременно, но Салиму можно, а Кирихаре — нет, и он резко обрывает себя, зажав рукой рот. Сердце тут же начинает стучать бешено, а в тишине мерещатся голоса и топот, и он распахивает ближайшую к себе дверь, закрывает ее и прислоняется спиной.

Но думает он совершенно о другом.

— Нет, — шипит он. — Господи, послушайте, вы же убьетесь к черту. Оставайтесь на крыше, это самоубийство!

«Послушайте, Рид, это чистое безумие…»

«Ты что, думаешь, Диего оценит? — прячет нервозность за смешком Лопес. — Послушай…»

«Рид! — поддерживает их Салим. — Семьдесят этажей! Семьдесят! На ветру! Ты упадешь к херам!»

«Я вообще-то вижу, что семьдесят, — заявляет Рид. — Перегибаюсь вот через край крыши и все прекрасно вижу, отвечаю».

Кирихара представляет себе эти семьдесят этажей вниз и одну веревку и не может поверить, что именно этот человек собирается сделать. У него в голове не укладывается, как можно настолько игнорировать инстинкт самосохранения. Они не в шпионском боевике, где герой бегает по краю крыши и выделывает балетные па, параллельно отстреливаясь от врагов и закусывая тако, — это сумасшествие!

«Даже не думай! — рычит Салим. — Слышишь, что я тебе сказал?! Оставайся, блять, на крыше! Эйдан!»

— Вы сумасшедший, — слабым голосом заявляет Кирихара. — Не делайте этого.

«Веснушка, — полностью игнорирует их Рид. — Очкарик уже в восточном коридоре?»

«Я… — очухивается Николас. — Эллиот, ты…»

Кирихара яростно шепчет:

— Я никуда не пойду! И вы никуда не пойдете! Даже не вздумайте!

«Ну, кто там ставил на то, что я его не заарканю? — смеется этот самоубийца. — Смотрите, сколько искренней заботы! Веснушка, что там с парнями Картеля?»

«Рид…»

«Шестьдесят девятый».

«Да послушай ты, урод!»

— Я сказал «нет», — повышает голос Кирихара, несмотря на то что охранники уже на этаж ниже него, и это так действует на нервы, будто кто-то наматывает волосы на кулак и тянет. — Какого черта вы не слушаете! Рид!

«Почему так долго?»

«Эйдан, прекрати, мать твою! Не лезь, я тебя у…»

«Они проверяют ближайшие к лестницам комнаты. Извините, Рид, но…»

«Кирихара, — говорит Рид, перебивая остальных, и в его голосе в очередной раз нет ни следа веселья. — Восточный коридор, ближайшая к тебе лестница, прямо сейчас».

— Нет, — выдыхает Кирихара. — Нет, вашу мать!

«Оу, да ты можешь ругаться, — очередная шутка, но голос все такой же серьезный. И отвлеченный: Рид как будто чем-то занят на том конце линии и отшучивается мимоходом, рассеянно. — Продемонстрируешь мне, когда я спущусь к тебе. А то эти вуайеристы вечно сбивают настрой своими криками. Так…»

Кирихара замирает. Он почти это видит: как маленькая фигурка наверху огромного небоскреба готовится соскользнуть с крыши, чтобы повиснуть на одной-единственной веревке.

«Не поминайте лихом!»

И Кирихара выключает канал.

Он не собирается становиться свидетелем чьей-то смерти сегодня.

— Николас. — Он открывает дверь. Звуков в коридоре пока что нет. — С какой они стороны?

«Проверяют оставшиеся комнаты на шестьдесят девятом, потом пойдут по обеим лестницам. У каждой лестницы выставляют человека. — Кирихаре нестерпимо хочется спросить про Рида, потому что Николас-то остался на общей линии, но он перебарывает себя. — У тебя минута-полторы».

Если он останется на месте, его заметят.

Он может подойти ближе к лестнице, попытаться спрятаться и, если они его пропустят и уйдут выше, попасть на лестницу. Если удастся, то это все еще семьдесят этажей вниз, зато шансов выбраться куда больше, чем сейчас.

Глаза постепенно привыкают, хотя света все еще нет. Такое чувство, будто время тянется как резиновое, — кажется, что проходит минут десять, прежде чем он добирается до восточного коридора. Технические помещения идут по периметру всего этажа — связанные между собой узкие проходы с редкими дверьми. Войти туда незамеченным можно только с одного слепого места, но никакого преимущества, кроме доступа к заполненному охраной пункту безопасности Картеля, это не даст: все выходы из коридора на этаж просматриваются камерами с обзором в триста шестьдесят градусов.

— Пропали с камер, — говорит голос Арройо. — Идут к тебе.

Попадаться на камеры ему нельзя. Все выходы отсюда — или в глубь этажа, или в тупики.