Правило четырех

Никогда не надо изменять проверенным командам. И «работает – не трогай» – вот принцип хорошего техника. А то, что он будет техником, Руби уже решил. Но его жизнь должна быть обязательно связана с морем, иначе в ней нет смысла. Сидеть в кабинетах, управлять механизмами – да хоть и микросхемами – на заводах, писать программы, проговаривая их в бесчувственные микрофоны, – это точно не для него. Лодки, катера, а уж тем более большие корабли, они живые. Как искины. Просто они скрывают это от всех. Но Руби-то давно-о догадался. Еще когда они с папой первый раз плыли с экскурсией на Рока-Алада и мальчику внезапно захотелось остановить аквабус посреди моря и покружиться волчком, как на карусели в аквапарке. У него получилось – судно с восторгом кинулось выполнять, – но все люди неимоверно перепугались, не исключая капитана. А отец заставил его вернуть аквабус на прежний курс и после этого целых двадцать семь дней не возил Руби на морские прогулки. На двадцать восьмой Руби подошел к нему сам, сказал, что все понял и обещает никогда не вмешиваться в управление судном, тем более если на борту НИ. Искином, говорящим правду по умолчанию, Руби не был, но им же сказанное слово имело для него вес, поэтому он не нарушал его.

Остров тем временем постепенно поворачивался другой стороной. Трущобы закончились, потянулись многоквартирные башни и модули офисов.

– Земля, кораблик храбрый мой, – проговорил Руби.

Это была еще не команда. Капитан только готовился причаливать, выбирал момент, разыскивал глазами нужную точку на берегу, чтобы скомандовать поворот. Но Техмат вдруг, уверенно и плавно, как будто всю жизнь ходил здесь рейсовым курсом, развернулся левым боком и направился точно в порт, постепенно еще убавляя скорость на ходу. Встал он четко к причалу. И даже веревка вовремя появилась из открывшегося паза.

– Фантастика, – пробормотал пораженный Руби.

Он и предположить не мог, что это готовая комплексная команда.

Это стихотворение Руби начал сочинять неделю назад – внезапно откуда-то пришли слова, когда он возился в порту со старым катером. Четверостишье вышло довольно складным. Но сейчас почему-то в голове вертелась еще одна строчка:

…И солнца станет очень много.

Руби не мог понять, к чему она там.

Глава седьмая О грохоте, высоком заборе и молнии

Аня

– Вы с Ундиной и Рил едете на метро, как всегда, с разницей в остановку, чтоб не светиться. Сейчас все в школах уже, толпой будем внимание привлекать. А мы с Пчелкой напрямик через промзону, – проговорил Арт. И, увидев вновь ставший злым взгляд Рил, пояснил: – У нее нет карточки.

– Ладно, – кивнул Кит. – Встречаемся у них на стадионе.

Они втроем потрусили в сторону станции, причем Рил даже не обернулась. Но я чувствовала, что она готова начать изрыгать пламя.

Арт кивнул мне, и мы зашагали через двор, мимо серых многоэтажек.

– Она меня сожрет, – мрачно сказала я.

– Рил? Не обращай внимания. У нее такой характер. Запоминай дорогу на всякий случай. Вдруг придется назад одной.

– Почему? – Я даже остановилась.

– Всякое может случиться, – серьезно сказал Арт. – Не в баскетбол играть идем.

Квартал тянулся за кварталом. Но мне казалось, что кто-то попросту морочит нас, и мы никак не можем выйти из одного-единственного.

– У нас на Светлоярске даже двух одинаковых домов не найдешь, а у вас тут… Как будто запустили домостроительную машинку, а выключить забыли, и она ляпала и ляпала, – выдала я, оглядываясь.

Арт с удивлением покосился на меня:

– Своеобразно мыслишь. Но правильно: это типовая застройка. Разнообразие – роскошь.

Впрочем, кое-какое разнообразие имелось: разноцветное каллиграффити всех размеров и оттенков. «Магазин», «ПОЛИКЛИНИКА», «Школа», «Здесь был Вайс», «Бей искинов – спасай мозги».

– Им, наверное, придется долго ждать нас! Мы же пешком.

– Недолго. Мы идем самым коротким путем, а поезд делает крюк: сначала полчаса тащится вдоль побережья и только потом сворачивает вглубь острова, к Пяти холмам.

– Я их проезжала, кажется…

– Конечно проезжала. Тут одна ветка.

Внезапно жилые дома закончились, сменившись громадинами, живо напомнившими мне мастерские техно. Только те окружала темнота и безмолвие, а здесь грохотало, как во время сильного шторма. Даже страшнее.

– Что там? – выкрикнула я.

– Машиностроительный завод, – так же громко отозвался Арт.

Больше я не спрашивала, потому что и так ясно.

Я внезапно поняла, что могу, наверное… сделать потише. То есть, если я вот сейчас подниму руки и спою что-нибудь спокойное, вроде «Крошка, спи…», то весь этот шум тоже уснет. И я уже подняла руки… Но вовремя очнулась и поскорее опустила. Дохлый гоблин, что я делаю?! Сейчас сломаю там что-нибудь. А кто потом запустит?

– Что с тобой? – на ходу спросил Арт.

– Все нормально, – сквозь зубы проговорила я, плотнее прижав руки к бокам.

Не буду я ни во что вмешиваться – нельзя.

Мы шли – вернее, почти бежали – по узкой дорожке между домищами. Ну и грязюка вокруг была! Потом замелькали трубы, Арт произнес что-то вроде «тыц», что ли…