Правило двух

Бейн не отступился. Он продолжал выискивать редкие книги, секретные документы и запретные трактаты. Ушло еще три года, прежде чем ситх наконец узнал истинный смысл иероглифов… и тут же стало ясно, почему его первые попытки провалились. Бейн выяснил, что каждый повелитель ситхов чертит на своем голокроне собственный неповторимый узор. В этих пирамидах не просто хранился хаотичный набор данных. Мудростью с потомками делился привратник — симуляция сознания, которая с высокой точностью имитировала личность создателя. Правильное сочетание символов — вкупе с определенными заклинаниями и ритуалами древних ситхов — позволило бы Бейну запечатлеть свой облик, знания и образ мыслей. Матрица голокрона достроила бы этот образ до трехмерной голограммы, которая и должна была наставлять будущих искателей знаний. Нейронная сеть, поддерживавшая образ привратника, заодно стабилизировала структуру граней и вершин и не давала ей обрушиться, как случилось в первые два раза.

Два года назад, вооружившись новообретенными знаниями, темный владыка предпринял третью попытку. Действовал он очень бережно: чтобы Сила поведала, какие символы надо начертать на гранях голокрона, требовался особый Ритуал откровения — а он изматывал как тело, так и разум. Боясь ошибиться, ситх растянул процесс на две долгие недели. По иронии судьбы, осторожность его и погубила. Ближе к самому концу, когда Бейн принялся регулировать структуру кристаллической решетки, он почувствовал, что сила узоров угасла. Нейронная сеть уже настолько деградировала, что была не в силах поддерживать и стабилизировать матрицу.

Темный повелитель отчаянно пытался хоть как-то восстановить схему, но все усилия были тщетны. От очередной неудачи он пришел в такую ярость, что голыми руками измельчил бесполезную пирамиду в пыль.

Приступая к четвертой попытке, Бейн дал себе зарок, что на этот раз все сделает как надо. Оказалось, что ключ к успеху — это время. Отрегулировать матрицу и оживить ее Силой надо было всего за пару дней, пока контур сознания привратника не начал деградировать. Ситх снова потратил несколько месяцев на поиск материалов, а потом неделями медитировал, собираясь с силами. Сейчас, после трех суток кропотливой и напряженной работы, дело наконец-то близилось к завершению. Оставалось исправить всего пару десятков мелких недочетов, но Бейн прекрасно понимал, что время на исходе.

Три дня непрерывной работы с Силой, без пищи и отдыха, истощили его тело, дух и разум. В таком состоянии темный повелитель не мог бороться с орбалисками. Обычно они питались темной энергией, которая бурлила в теле ситха, но при создании голокрона всю Силу без остатка надо было направлять в артефакт. Изголодавшиеся паразиты принимались накачивать кровь ферментами и гормонами, вызывавшими неудержимую ярость, чтобы они могли досыта напитаться темной стороной, когда хозяин выйдет из себя.

Именно из-за этого руки то и дело сводило судорогой, а Бейн ничего не мог поделать — оставалось только ждать, когда дрожь утихнет. Закончить работу надо было от силы за несколько часов, но рисковать он не мог, иначе имел все шансы ненароком повредить ажурное кружево кристаллических волокон.

Мало-помалу, жалея о каждой драгоценной секунде, Бейн сумел совладать с непослушными пальцами. Когда рука наконец-то перестала дрожать, темный повелитель сделал медленный глубокий вдох, пытаясь снова сосредоточиться, и потянулся к матрице голокрона Силой.

В этот миг позвоночник пронзило таким разрядом, словно мышцы и нервы скрутило колючей проволокой. Бейн вскрикнул и выгнулся дугой. От резкой боли он на миг утратил концентрацию, и всплеск Силы вырвался на волю. Голокрон тут же взорвался, обдав ситха дождем пыли и осколков.

Пару мгновений владыка молча смотрел на пустой пьедестал, чувствуя лишь неутолимый голод орбалисков и клокочущую в горле ярость. Потом взор затуманила алая пелена, и Дарт Бейн отдался на волю гнева.

11

— Кто это? — буркнул бритоголовый охранник у двери, смерив Занну подозрительным взглядом. Черты лица этого человека сложно было разглядеть под слоем зелено-фиолетовых татуировок, покрывавших всю голову. Здоровяк носил голубую рубаху и темно-синие штаны. Он был пониже Кела, зато куда шире в поясе и в груди.

— Она со мной, Паак, — отозвался тви'лек. Отпихнув привратника в сторону, он шагнул за дверь и потянул Занну за собой.

В тесной каморке царила темнота; убранства не было. Из кантины на верхнем этаже доносились отголоски музыки и смеха — но здесь, в подполе, все переговаривались только тихим заговорщицким шепотом. Посреди комнаты тесным кружком сгрудились еще четверо: двое юношей, девушка чуть постарше Занны и женщина-чисс с синей кожей и алыми глазами.

Паак посчитал, что разговор не закончен, и вошел следом.

— Ей сюда нельзя! — прошипел мордоворот.

— Это сотрудница посольства, — заверил его Кел. Именно такую легенду ему скормила Занна при их первой встрече. — Она нам поможет.

Паак вцепился тви'леку в локоть и развернул лицом к себе:

— Не тебе решать! Ячейкой руководит Хеттон.

— Он поручил эту операцию мне, — огрызнулся Кел.