Правило правой руки (сборник)

И вдруг мы с женой слышим: заржали лошади! Где-то ещё очень далеко. И затарахтел мотор. У жены лицо опять перекосилось и она мне злобно говорит: свинья, ты разбил мою жизнь, мать говорила мне, что я совершаю самую страшную ошибку в своей жизни, выходя за тебя замуж! А теперь лезь в погреб, она говорит, а я их отведу.

– Нет, – сказал я, – в погребе они меня сразу найдут. Они первым делом всегда лезут в погреб. Я лучше спрячусь в лесу.

Она: там давно уже никого нет, одни оттуда вышли, а других там, как тетеревов, перестреляли.

А я говорю:

– Тогда я буду там сидеть один, буду первым, а после ко мне потянутся все недовольные…

Нет, ваша честь, искать в лесу генерала я не собирался. Не с моим лицом такое делать, сами понимаете. Он бы только за одно это наше сходство сразу вышиб мне мозги. А потом ещё это моё дезертирство, о котором он, оказывается, за все эти годы не забыл, вот я о чём тогда подумал.

А лошади, слышим, все ближе! И автомобиль тоже. Жена побежала во двор, а мне напоследок сказала: собирайся скорей, не копайся, как всегда, как баба, ох, говорила моя мать…

И выбежала.

А я…

Вот как Господь Бог лишает разума, когда хочет кого-нибудь наказать!..

А я сунулся к печке, загрёб золы и вымазал себе лицо и руки, чтобы со стороны казалось, что я негр. Но пока я это делал, вдруг слышу крики. Я кинулся к окну и вижу: ваши уже приехали, одни сошли с лошадей, другие вышли из автомобиля. А моя жена тогда ещё стояла на крыльце, сложив на животе руки. Она думала, что ваши пойдут сразу к ней, к крыльцу, как они обычно это делали.

Но тут вдруг замычала наша корова. Мы же не только держим и колем свиней, но также держим корову. От неё у нас сыр, молоко и творог на продажу, в хозяйстве подспорье. Мы коровой очень дорожим и даже не думаем её колоть.

А тут вдруг один из ваших!

– О! – говорит.

Как это клевета?! Никакая не клевета! Ну и что, что он клялся под присягой?! Я тоже, если будет такая надобность, в чём угодно поклянусь! Хоть под тремя присягами! И так же и все ваши другие. Да и, в конце концов, ваша честь, я излагаю свою версию событий, так что позвольте мне говорить дальше, а там уже решайте, давать веру моим словам или нет.

Так вот, этот ваш человек, младший сержант, воскликнул:

– О! – и снял с плеча винтовку со штыком, передёрнул затвор и пошёл прямо к коровнику. Жена кинулись ему наперерез. А все ваши остальные, на это глядя, начали смеяться. А этот младший сержант уже подошёл к воротам коровника и стал дёргать их. Он думал сразу их открыть. Но у нас во дворе всегда всё на запоре, мы же живём на отшибе, мало ли кто может попытаться залезть куда ночью. Для этого же у нас был и Дружок – для сторожевой службы. А тут он был уже убит. Моя жена подбежала к тому младшему сержанту, и с криком: поганый негодник! – хотело его оттащить. А он оттолкнул её, как муху, и она упала. Но сразу же вскочила и опять кинулась к нему. Тогда он пырнул её штыком! В грудь! И она упала вместе с винтовкой, потому что этот младший сержант не удержал свою винтовку. Вот как учат новобранцев в нынешнее время! Даже самого простого штыкового приёма провести по-человечески не могут!

Но это я сейчас так подробно рассуждаю, а тогда я ни о чём не думал, а только видел, что какой-то негодяй убил мою жену! Так это что, вернулись генеральские порядки?! И я как стоял возле окна, так через него и выпрыгнул к нам в палисадник, а так перескочил через заборчик и побежал по двору, вырвал у одного из солдат его винтовку, тоже со штыком, и всадил тому младшему сержанту штык прямо в горло! Я специально туда бил, чтобы он кровью изошёл.

И развернулся, а на меня уже со всех сторон бежали, и я начал их колоть! Они закричали:

– Негр! Сумасшедший негр! – и стали разбегаться кто куда.

А я прямо как помолодел! У меня было много сил и ещё больше резвости. Я бегал за ними и колол их как свиней! А потом вдруг разворачиваюсь, вижу: автомобиль! А на капоте стоит пулемёт, и он на меня поворачивается. Я кричу:

– Давай, первый номер, не зевай! А то заколю!

И кинулся на него! А он тыр-пыр – ленту заклинило. И я его тоже достал. И повернулся ко второму номеру, а там молоденький такой солдатик, каким я сам был когда-то…

И не пошла у меня рука, я засмотрелся на него, задумался, может, на долю секунды…

И этого вашим хватило. Ударили меня по голове, по затылку сзади, наверное, прикладом, и я стал падать.

После, когда я уже лежал на земле, я ещё слышал, как надо мной говорили. Первый сказал:

– Негр! Сумасшедший!

Второй:

– Нет, генерал!

Тогда первый:

– Негр-генерал!

А больше уже ничего не помню.

А после, как я понимаю, часов через пять, меня растолкали и сказали, что явились вы, ваша честь, и будете меня судить. Ну и судите, кто же будет против законных судебных решений. Но судите меня только за то, что совершил лично я, а не за все те грехи, которые содеял господин генерал. Я не хочу отвечать за чужое. Генералу генералово, а мне моё собственное.