Правило правой руки (сборник)

Лэйн смотрел на дорогу и думал. Лэйн ехал в поисках Большой Стены, но она всё не встречалась и не встречалась. Лэйн был невысокого роста, и поэтому, чтобы дальше видеть, время от времени вставал в стременах и ещё даже прикрывал глаза ладонью, чтобы солнце не слепило. Большая Стена, как говорили знающие люди, была невероятной высоты. По одним сведениям, она равнялась двум полётам боевой стрелы, но это, конечно, невероятно. По более правдоподобным оценкам, Большая Стена возвышается на триста двадцать локтей, и там, на её вершине, стоят лучники с добрыми луками, стрелы которых пробивают любой панцирь на расстоянии в триста шагов. Но было известно, что эти лучники стреляют только в тех, кто пытается подняться на стену или хотя бы приставляет к ней лестницу. Так что если ты просто стоишь под стеной и молча восхищаешься её невероятной высотой, то никто стрелять в тебя не будет.

Размышляя о том, что он прежде всего будет делать, когда окажется возле стены, лэйн всякий раз приходил к тому мнению, что первым делом он наденет латы и укроется от лучников щитом.

А что дальше? Как думает он подняться на такую головокружительную высоту? Разве у его людей есть такая длинная лестница? А если бы и была, то разве бы хватило у них сил поднять подобную тяжесть? А если бы они её и подняли, то разве бы уцелели, осыпаемые градом стрел? А сам он, лэйн, разве смог бы подняться по лестнице, а если бы и смог, то как бы он спустился со Стены на её обратную сторону? Да и есть ли у этой Стены обратная сторона? Ведь нередко можно услышать такое, что Большая Стена – односторонняя, ибо мир за ней кончается, а продолжается только Стена, толщина которой бесконечна. Мир, утверждают мудрецы, это, для одних – пиршественное блюдо, для других – адская сковорода, а Большая Стена – это, для тех и других, совершенно одинаковый предел, за который нельзя вырваться. Но правда это или нет, можно узнать только тогда, когда взойдёшь на Стену и осмотришься по обе её стороны. Тут уже не нужно будет вставать в стременах, а всё будет видно как на ладони. Но, правда, пока поднимешься туда по лестнице, или, тем более, взберёшься по верёвке, то ладони будут все в крови, ибо кожа с них сорвётся начисто.

Верёвка! Вот оно, решение, ибо её сверху не видно, если её спрятать под панцирем, особенно если верёвка тонкая и занимает мало места. Правда, тогда она должна быть очень крепкая, невероятно надёжная, а ещё нужно обладать немалой сноровкой, чтобы изловчиться подбросить её до такой высоты!..

Ну да это – дело не сегодняшнего дня, думал благородный лэйн, мерно покачиваясь в седле и поглядывая вперёд, на дорогу. Впереди было не видно ничего и никого, даже дозорного. Солнце светило сзади, в спину, тени были очень длинные и тонконогие. Лэйн поднял руку. Оруженосец скомандовал привал. Стремянные помогли лэйну спуститься на землю. Слуги быстро выбрали место для ночлега и начали разводить костёр. Подъехал дозорный и сказал, что впереди не видно ничего. Лэйн недовольно поджал губы.

Ужин, как всегда, прошёл в полном молчании, и только когда лэйн ушёл к себе в палатку, оруженосец о чём-то заговорил, но до того негромко, что расслышать что-либо не было ни малейшей возможности. Да лэйн и не прислушивался. Лэйн лежал и думал о своём. Потом, уже ближе к полуночи, заснул. Ему опять снилась Стена. На этот раз она была некрепкая, из бледно-жёлтого песчаника, и лэйн легко рубил её, время от времени делал небольшой шаг вперёд и снова продолжал рубить, углубляясь в стену всё дальше и дальше.

Потом стена обрушилась – и завалила лэйна. Стало тяжело дышать, и лэйн проснулся. Было ещё темно, но не спалось. Лэйн лежал и думал. Потом он слышал, как проснулись его люди и начали готовиться к наступающему дню. Когда его окликнули, лэйн встал и вышел к завтраку.

Весь последующий день не принёс ничего любопытного, они ехали по совершенно пустынной дороге. Только уже вечером, ближе к сумеркам, прискакал дозорный и воскликнул, что впереди он видел Стену – очень далеко. Дозорный был очень возбуждён, размахивал руками, говорил отрывисто и громко. Лэйн велел ему молчать. Дозорный замер. Лэйн объявил привал.