Правило правой руки (сборник)

Подумав об отдушине, я тотчас встал и оглянулся. Отдушины я не увидел, а различил только узкую поперечную полоску света между бронзовыми створами. Я подошёл к вратам, прильнул к щели и увидел стражников, спускавшихся по входным ступеням. Я попытался просунуть руку между створами, но у меня ничего не получилось. Тогда я начал колотить кулаками то в один, то в другой створ врат, но они ни на волос не сдвинулись. И они уже не гудели как колокол, а наоборот, моих ударов совсем не было слышно. Я словно стучал в пустоту. Подумав так, я отвернулся от врат и начал осматривать храм. Вначале я ничего не видел, вокруг была сплошная чернота, но потом я увидел одну едва теплившуюся свечу. Я пошёл на её свет, подошёл к ней и её огнём разжёг ещё несколько стоявших рядом свечей. Теперь мне, хоть и при слабом свете, стал виден весь храм. Храм был пуст, только посреди него возвышалось каменное изваяние Чудовища, стоявшего по колени в жемчуге и самоцветах. Чудовище было и вправду очень ужасно на вид, но, к счастью, глаза его были закрыты, что, как считали тамошние жители, указывало на то, что Чудовище пока что всем довольно. А вот как только оно начнёт открывать глаза, это будет означать, что оно гневается. Чтобы этого не случилось, я обошёл весь храм и везде зажёг все свечи, наполнил маслом все лампады, разложил на жертвенных жаровнях благовония, тщательно подмёл пол, а затем сел напротив Чудовища, положил руки на колени и молчал. Я же не знал тех молитв, которые читают тамошние жители, а читать перед Чудовищем молитвы, посвящённые нашим богам, я посчитал неуместным. Я просто сидел и смотрел на Чудовище. А Чудовище видеть меня не могло, ибо веки у него были опущены. Но голова была повёрнута в мою сторону. Когда я пересаживался, голова всякий раз вновь оказывалась повёрнутой ко мне. Тогда я перестал пересаживаться, а просто сидел и смотрел на Чудовище. Мне было очень страшно, но я молчал. В голове моей горел огонь.

Потом я вновь прислуживал по храму, а временами просто сидел и вспоминал свою жизнь, что в ней было верно, а что неверно. Затем я лёг спать.

Ночью я спал очень чутко и то и дело, сквозь полуприкрытые веки, наблюдал за Чудовищем. Чудовище стояло неподвижно, а его голова, как всегда, была повёрнута прямо ко мне. В храме было очень жарко, моё сердце очень громко колотилось, я то засыпал, то снова просыпался.

Утром я проснулся от пения птиц. Но самих птиц в храме не было. Птицы пели на воле, за стенами храма. В щель между створами врат пробивался яркий солнечный свет, а в самом храме было сумрачно. Я встал и заменил свечи, пополнил маслом лампады, подложил в жертвенники новых благовоний, подмёл пол, сходил к вратам и через открытую отдушину принял всё то, что мне там было положено, поел, вернулся, сел напротив Чудовища и стал смотреть на него. Теперь оно уже не казалось таким страшным, как вчера. Потом я встал, ходил по храму и прислуживал. Храм был большой, свечи сгорали быстро, я едва успевал их менять. Когда я уставал, я садился, закрывал глаза и отдыхал. Когда за стенами храма начало темнеть, я лёг напротив Чудовища, повернулся к нему и лицом почти сразу же заснул. Я тогда ведь очень устал.

Третий день был похож на второй – я много прислуживал. Чудовище больше не пугало меня, я, если было нужно, близко подходил к нему и внимательно его рассматривал. Когда же я осветил его светильником, то оказалось, что Чудовище очень старое, покрыто пылью и затянуто паутиной. Также и жемчуга и самоцветы, рассыпанные у ног Чудовища, от долгого лежания в пыли сильно потускнели. Всю вторую половину дня я занимался тем, что перебирал их и перетирал, чтобы вернуть им первозданный блеск. Когда с этим было закончено, в храме стало немного светлее.

Всю ночь мне снилось старое Чудовище, которое уже не в силах поднять руки и открыть глаза.

На четвёртый день, кроме своей обычной службы, я поднялся на Чудовище и тщательно очистил его от пыли и паутины. Веки у Чудовища чуть дрогнули. Я спустился на пол, сел напротив Чудовища и долго смотрел на него.

На пятый день я вычистил Чудовище щёткой.

На шестой я намазал его маслом. Чудовище блестело. Но к вечеру оно померкло и стало опять очень старым. А ещё я заметил, что когда на него долго смотришь, у него подрагивают веки. Мне стало очень страшно, но когда наступила ночь, я сразу лёг, закрыл глаза и не открывал их до самого рассвета, хоть временами мне чудились очень недобрые звуки.

На седьмой день я проснулся и увидел, что Чудовище всё покрылось глубокими трещинами и теперь выглядит ещё хуже, чем даже в самом начале. Я встал и подошёл к Чудовищу, чтобы получше его рассмотреть. Вдруг Чудовище подняло веки, глаза его засверкали гневом, оно двинуло головой, заскрипело, повело руками… И начало разваливаться на куски. Каменные обломки падали на пол и раскатывались во все стороны, стоял ужасный грохот, поднялись клубы чёрной едкой пыли. Я поспешно отбежал в сторону и прижался спиной к стене.