Правило правой руки (сборник)

И опять поднял острогу и сказал, что военное копьё много удобнее, но он и с этой палкой справится. А я всё равно спросил:

– А не боитесь, господин солдат?

– Нет, – сказал он. – Нисколько! Пусть только эта скотина пасть откроет, и я тогда ему сразу в пасть, и он подавится! – А потом тихо добавил: – А иначе его нигде не пробить, шкура у них очень крепкая! – И вдруг ещё спросил: – А он огнём не дышит?

– Какой огонь, – сказал я, – господин солдат, он же водяной дракон! И летать он тоже не умеет. Он просто как большая ящерица, господин солдат, и если бы я служил в войске и был бы у меня такой товарищ, как вы, мы бы его давно убили! А так он нас обирает, тварь поганая, ему каждую неделю приводи овцу, а то и две, а где мы столько овец наберём, он нас скоро совсем разорит! Вот мы и пошли в город, господин солдат и продали всех овец, и купили две чаши и один подсвечник, и тут ещё судьба над нами смилостивилась – и мы встретили вас, господин…

И тут я увидел дракона! Он всплыл из-за второго камня, у него глаза сверкали, и он раскрыл пасть, и зубы тоже засверкали в четыре ряда! Я крикнул:

– Господин солдат, вот он, бейте его!

Солдат повернулся к нему и сделал шаг вперёд…

Но тут я толкнул его в спину, он поскользнулся на мокром камне и упал! Дракон кинулся к нему и схватил его за руку вместе с его острогой, а я своей острогой ткнул солдата в спину и прижал его ещё сильнее к камню! Солдат стал кричать, но не словами, а он просто выл как дикий зверь, да вы, наверное, все это слышали. И вот он выл и выл и вырывался! Тогда я его ещё раз ударил, это уже по голове, а потом ещё раз замахнулся…

Но больше я ударить не успел, потому что дракон рванул его к себе и утащил под воду, и сам там же скрылся. Вот и всё. Больше я их не видел. Но я ещё постоял, подождал, но господин дракон больше не появлялся. Значит, господин солдат пришёлся ему по вкусу и, значит, мы теперь до самой зимы можем ни о чём не беспокоиться, смело ходить к реке и так же смело рыбачить на ней. И также чаши и подсвечник целые и нам ещё пригодятся не раз.

Бронзовые створы

Возможно, кто-то и не поверит тому, о чём я сейчас расскажу, но то, что было, то было, и не в наших силах его отменить. Но это я теперь так говорю, разумно и осмотрительно, а тогда я был молод и самонадеян, мне казалось, что я очень умён и проницателен, осторожен и храбр, ловок и скромен, когда это надо. И память у меня прекрасная, так думал я тогда, я же ведь помнил все свои расписки и счета, выписанные за последний месяц, и потому мог, не заглядывая в записи, безошибочно перечислить все товары, загруженные на моих верблюдов, а также сколько и кому за эти товары было мной уплачено, и за сколько я намерен их продать, сколько при этом можно будет выручить чистой прибыли, а сколько придётся отдать нужным людям, сколько украдут мои рабы, сколько испортится в дороге, и так далее. И, кроме этого, я никогда понапрасну не рисковал и ни за кого не ручался, меня нельзя было вовлечь в сомнительные предприятия, я никогда не брал в долг, но и никогда никому не ссужал под проценты. И, в силу всего этого, мои богатства постоянно приумножались. Так продолжалось двадцать лет. Меня уважали и даже побаивались…

А я уже пресытился всем этим – и богатством, и славой, – и начал всё чаще подумывать о том, что не податься ли мне на покой – построить самый большой в нашем городе дом, купить должность судьи, завести гарем.

И так оно и было бы, но вначале я должен был закончить все свои дела. И я их мало-помалу заканчивал – продавал корабли и верблюдов, финиковые рощи и рыбацкие посёлки, распускал артели ловцов жемчуга, закрывал лавки и склады с товарами. Много было у меня всего! А теперь я от этого избавлялся, причём, даже с некоторой выгодой. И также, ради ещё одной, последней такой выгоды, я отправился в одно не такое уж и отдалённое место, где намеревался распродать запасы в своей последней не закрытой ещё лавке, торговавшей сандалом и пряностями. Прибыв в то место, а это, должен вам сказать, был небольшой, хорошо знакомый мне город, я не собирался искать дополнительных прибылей, а хотел просто продать все имевшиеся там товары по малой, почти бросовой цене, а потом продать и саму лавку, тоже дёшево.

Так оно в тот день и было: я открыл лавку, и одни мои люди разложили товары, а другие начали громко зазывать посетителей, при этом сразу называя цену. Цены, как я уже сказал, были очень низкие, поэтому нет ничего удивительного в том, что у нас не было отбоя в покупателях, мои люди только и успевали отвешивать товар и принимать плату. Я же сидел возле распахнутой двери и с радостью наблюдал за тем, какая у меня шла бойкая торговля, как всё новые и новые купцы спешат в мою лавку и уже на ходу развязывают мешочки с серебром и золотом. День был, как всегда в этом городе, жаркий, небо совершенно чистое, солнце палило нещадно, я утирал ладонью лоб и поглядывал по сторонам. Купцы всё шли и шли ко мне.