Правитель Нерфертии

В брюхе корабля открылся выход, и Наинекс со своими спутниками покинули его. Они неторопливо обошли дворец, пока не достигли главного входа. Дворец Короля Сирионы был произведением искусства и намного превосходил замок Правителя Нерфертии по красоте. Лёгкие колонны, многочисленные красивые окна с витражами, скульптуры и необычные формы: всё это создали лучшие сирионские мастера для возвеличивания их Короля.

Даже ворота дворца были украшены изысканным барельефом, на котором был изображён сам король, грозно смотрящий на толпу своих подчинённых, каждый из которых обладал своими индивидуальными чертами. Над головой короля был вырезан герб Сирионы – цветок Астонор.

У ворот Наинекса, Келепа и Манокисану уже ждала похоронная процессия. Увидев гроб, Манокисана тихо заплакала. Наинекс чувствовал в произошедшем отчасти и свою вину, ведь он в любой момент мог направить в Сириону нерфертские военные силы и обеспечить быструю победу Виндириса, и тогда король, может быть, смог бы прожить намного дольше. Но Правитель не сделал этого, а предпочел отправить инженеров, военных советников и не самых сильных магов… Сам себя он оправдывал ведением войны с более могучими противниками, такими как Бак-Бак, Кусадора или Шарнерон, но все эти оправдания обычно заканчивались одними и теми же мыслями: «Но ведь всего пара крейсеров могла бы сразу прекратить эту гражданскую войну».

Единственным человеком, кто ни о чём не сожалел, был Келеп. Судьба старого Короля Сирионы ему была совершенно не интересна, и прибыл он на похороны только потому, что привык постоянно следовать за братом, возложив на себя церемониальную должность телохранителя. Только из-за трагичности обстановки он придал своему лицу серьёзный вид, но всё же краем глаза Правитель заметил, как он наигрывает себе мелодию, постукивая железным пальцем правой руки по рукояти Меча Смелости Света.

Кстати, о мечах. У Наинекса был ещё один спутник: верный Меч Мудрости Света, или Мирдлон, как Правитель его любил называть. Именно Мирдлон и отрубил Келепу руку, когда он во власти тёмных сил хотел убить Манокисану во время её первой поездки в Нерфертию. Меч был крайне любопытным, потому похоже сейчас читал мысли всех присутствующих, чтобы узнать о короле как можно больше.

Одетые в траур сирионцы-трубачи трижды дунули в свои трубы, и начался похоронный марш. Гроб несли четыре высоких гвардейца, вокруг шёл почётный караул, а за ним – придворные и все те, кто был лично знаком с королём. Гроб был изготовлен из редчайшей породы дерева, с превеликим старанием. На его стенках струился замысловатый узор, напоминавший луну над бескрайнем морем, а вокруг были вырезана надпись на сирионском языке (Манокисана потом объяснила Наинексу, что надпись в переводе означает «Пусть память о Короле будет вечна»).

Медленным шагом вся процессия направилась к западной части Садов. Там, в огромных каменных гробницах, покоились тела усопших королей. Все растения, от деревьев до слабых травинок, при приближении процессии склонялись к земле, а цветы увядали. Для похоронной процессии была выбрана дорога, закрытая сверху от солнца широкой кроной деревьев. В наступившем сумраке по четырём сторонам от гроба вспыхнули синие огни, освещая путь процессии.

Наинекс не мог не признать, что сирионские маги постарались на славу.

Через какое-то время деревья расступились, и процессия вышла на большую поляну, на которой на равном расстоянии друг от друга стояли каменные усыпальницы. Они были выполнены в разных стилях, показывающих достижения королей во время правления.

Гробница Виндириса была широкой и одновременно изящной. На её каменных стенах были вырезаны сцены из недавно происходивших событий. Среди них Наинексу удалось заметить до боли похожий портрет Манокисаны, сцену заключение договора с Нерфертией и что-то из Гражданской войны.

Прозвучала последняя нота похоронной песни и гроб положили между каменных плит усыпальницы Короля. Вперёд вышла Манокисана, и, глядя печальным взглядом, сказала:

– Мой отец – Виндирис, Король Сирионы, сделал многое… Он всегда был предан родной стране и изо всех сил старался улучшить жизнь своих подданных. Но самое главное, он был для меня отцом, любящим отцом. Он многое дал мне, и я буду помнить его всегда.

Она вытянула руку вперёд, ладонью вверх. Никто, кроме Наинекса, стоявшего рядом, не заметил, что на руке её лежало семечко. Манокисана прошептала несколько слов, и семя сразу проросло в прекрасный цветок Астонор, символ Сирионы. Когда цветок распустился, из его центра начал исходить неяркий синеватый свет. Принцесса грациозно положила светящееся растение на каменную плиту гробницы и отступила.