Правители эпохи эллинизма

Трудности нарастали как спешный ком. Внутри отдельных эллинистических государств обнаружились признаки напряженности в отношениях господствующего греко-македонского слоя с покоренным коренным населением, которое начало наконец проявлять активность, заставляя считаться с собою (ср. участие местных египетских контингентов в битве при Рафии в 217 г., где Птолемей IV нанес поражение селевкидскому царю Антиоху III) или даже прямо заявляя претензии на самостоятельность (выступление Маккавеев в подчиненной Селевкидам Иудее в 60-е годы II в.). Вместе с тем большие опасности надвинулись на мир эллинистических государств извне: с запада уже в первые годы II в. началось наступление Рима, а на востоке парфяне полвека спустя добились крупного успеха, овладев Мидией. Особенно быстрым оказалось нарастание римской инициативы. Эллинистические государства стремительно втягиваются в орбиту римских великодержавных устремлений и одно за другим теряют свою независимость: в 168 г. практически, а в 148–146 гг. окончательно — Македония и Греция, в 133–129 гг. — Пергам, в 74–66 гг. — Вифиния и Понт, в 63 г. — Селевкидская Сирия, в 30 г. — Египет.

С некоторым опозданием, но столь же неуклонно шло наступление на позиции эллинистического мира и с Востока, ведшееся силами воинственных иранских племен. Однако при всем внешнем сходстве процессов завоевания различны были принципиальные установки и соответственно отношение к наследию эллинизма. Поглотив большую часть культурных областей к востоку от Евфрата, Парфянское царство ориентировалось на возрождение паниранских традиций Ахеменидов, между тем как Рим стал преемником традиций эллинизма. Отныне развитие западной античной цивилизации единолично направлялось Римской империей, и от ее силы и способности противостоять натиску с востока зависели судьбы как этой цивилизации вообще, так и вошедшего в нее существеннейшим элементом культурного наследия эллинизма.

В новое время история эллинизма довольно скоро стала предметом самого интенсивного изучения. Помимо естественного у новейших исследователей интереса к столь важному периоду древней истории, отмеченному исключительным по своей активности взаимодействием различных социально-политических и культурных форм — греческого полиса и македонской монархии, греко-македонского империализма и державных устремлений Рима, наконец, и более всего, цивилизации античного Запада и культурных традиций Переднего Востока, — вниманию К истории эллинизма в большой степени содействовал приток новых материалов, добытых археологическими изысканиями на исходе XIX и в начале XX столетия. Обилие новых эпиграфических и папирологических документов дало возможность не только с большей полнотой реконструировать сложную и запутанную политическую историю эллинизма, но и плодотворно исследовать самые различные аспекты эллинистической цивилизации — социально-экономические отношения, жизнь городских и сельских общин, политические структуры, тенденции и достижения культурного развития и пр.

Вообще соответственно изменению условий и факторов, социально-политических и идеологических, влиявших на формирование новейшей историографии античности, а также по мере накопления новых материалов постоянно совершенствовался научный подход и ширилась и углублялась интерпретация эллинизма. Для зачинателя исследований по эллинизму И. Г. Дройзена, чей интерес к этому периоду определялся поисками исторических аналогий процессу формирования новой Германской империи, в эллинизме привлекательными были именно сильная монархия Филиппа и Александра, форсирование ими объединения греко-македонских земель и успешное осуществление завоевательной кампании на востоке. При этом сущность эллинизма сводилась к победоносному вторжению и распространению передовой античной культуры среди отсталых народов Востока.