Правительница Д'Хары (СИ)

— Да, и я даже знаю, что ее зовут «Лора». И я помню, что я любил ее — но это был не тот я, который встал на сторону Джеганя и сбежал из темниц Народного Дворца. Понимаешь, к чему я веду?

Никки посмотрела на его молодое, не отягощенное годами заточения во Дворце Пророков лицо, и поняла, что все еще говорила с тем человеком, которого спасла из тюрьмы почти четыре месяца назад. Да, он был сыном Ричарда и Кэлен, и теперь это осознание было тем новым пониманием самого себя, что поблескивало за завесой его грозовых глаз. В остальном это был все тот же Томас с непослушными черными волосами, проницательным взглядом, вечно колючими скулами и манерой постоянно подначивать ее.

— И как это убедит меня не выпроваживать тебя отсюда?

— Разве ты не знала, что Ричард тоже не может быть твоим? Неужели это помешало вам во Дворце Пророков? Да и с каких пор ты стала такой моралисткой, Никки?

Никки едва не взорвалась. Если она закричит, что к Ричарду она никогда не испытывала того, что испытывает к нему, как это позволит ей взять верх над ним? Разве она не признает свое абсолютное поражение, одержав победу в этой словесной схватке?

— Послушай… меня не волнует будущее просто потому, что я не знаю, что случится со мной даже через два часа. Возможно, я умру этим утром и, по велению пророчества, перееду в могилу на холмах Эйдиндрила.

— Не говори так, — она полоснула его лицо своим острым ледяным взглядом. Ее голос был той же температуры.

— Почему? Разве ты можешь знать, что это не случится? Разве кто-нибудь из нас это знает? Все, что имеет значение — это настоящее. И единственная женщина, к которой я могу испытывать чувства сейчас — это ты, вне зависимости от твоих собственных чувств. Я пришел, чтобы сказать об этом, но не для того, чтобы настаивать. Поэтому, если ты скажешь, что я не нужен тебе — я уйду.

— Так уходи, — в ее голосе послышалась сталь, когда она заявила об этом, не раздумывая ни секунды. Все сантименты она выплакала на плече у Ричарда тремя одинокими слезами в тот единственный раз, когда позволила себе поддаться чувствам, и теперь у нее не было на это права. Поэтому она заявила об этом так быстро. Так неправдоподобно.

Несколько секунд он обдумывал услышанное, но в этот раз, когда она снова отвергла его, все было совершенно иначе. И, когда он улыбнулся победной и самодовольной улыбкой, она поняла, что не убедила не только саму себя, но и его тоже.

Одним уверенным движением он обхватил пальцами ее челюсть и заставил поднять голову, чтобы обрушиться на ее губы обжигающим поцелуем. Никки опустила руки на его грудь и попыталась оттолкнуть, но протесты не помогли ей, а скорее наоборот. Он перехватил ее руки и завел их за спину, скрещивая в районе круглых ягодиц, и Никки, отвечая на это грубое действие, укусила его за губу. Она ощутила вкус его крови на своем языке, когда провела им по его нижней губе. Его свободная рука, не удерживавшая ее запястья, легла на ее затылок, зарываясь в мягкие светлые волосы и не позволяя ей ускользнуть от него даже на единую секунду. В этом не было необходимости: она уже целовала его сама, без принуждения, хотя и проклинала себя при этом.

Его язык беспардонно вторгся в ее рот, и она ответила на поцелуй так, словно это было сражение. Она норовила доказать ему, что, пусть он и лишил ее способности двигаться, она не была пассивным наблюдателем в этом действе. Он надавил на ее запястья, заставляя ее придвинуться к нему, и Никки, наконец, прижалась к нему всем телом, ощущая его возбуждение низом своего живота. Это заставило ее рвано выдохнуть, чувствуя, как между ее ног начало нарастать желание, разливавшееся теплом по напряженным мышцам.

Томас коснулся губами уголка ее широко раскрытого рта, затем — линии острой выступающей скулы, низа челюсти. Он был неаккуратен, слишком опьянен ее видимой доступностью, и Никки пришлось напомнить ему, что, если бы она не сдалась своим порочным желаниям, он бы не приблизился к ней ни на шаг. С кончиков ее пальцев слетело несколько искр, побежавших прямо к его руке, уже оставившей красный след на ее запястьях. Он чертыхнулся и, сразу поняв, в чем — в ком — было дело, прикусил кожу на ее шее. Теперь усмехалась Никки, впившаяся ногтями в его плечи.

В следующий же миг отдернутые им руки приподняли ее над полом одним резким движением, заставляя обвить стройные ноги вокруг его талии.

— Еще раз сделаешь так, и я опять отпущу руку — вернее, обе, — предупредил он ее, сверкая своими помутненными похотью глазами. Его тон был серьезен, но Никки хотелось проверить, насколько. Она обхватила ладонью основание его затылка и шею, а затем послала дрожь вниз по его спине, которая отдалась вибрацией в ее скрещенных ногах.

Он врал, а в ее ледяных глазах плясали огненные демоны.