Правнук брандмейстера Серафима

– Да, – подтвердил Ганеша. – Город давно понял, что герой, подобный божественному Раме, не мог быть воплощен в одном человеке. Требовалось соединить все недостающие звенья. И Слава, и твой бывший противник на ринге, приехавший умереть в Варанаси, и ты сам – все вы стали единым целым. Без любого из вас не удалось бы одержать победу над ракшасами и спасти тех, кто вам дорог.

– Скажите, Лера жива? – невольно вырвалось у Пав ловского.

– Жива, – кивнул Ганеша.

С души у Влада словно свалился тяжелый камень. Все это время он не находил себе места, гадая, что случилось с Лерой, удалось ли ей уйти. Слава богу, жива!

– Ее спас тот, второй, из твоего прошлого. Благодаря его вмешательству ей удалось скрыться от преследователей, и цепь событий была запущена. Ты снова угодил к похитителям и привел к ним нашего неправильного героя. В то самое место, где должны были появиться ракшасы.

Влад опустил голову и побагровел от стыда. Мысль о записке не шла у него из головы.

– И не только привел, но и помог справиться со злодеями, – заметив его смущение, ободрил Влада Ганеша. – Если бы не ты, он бы погиб, и некому было бы лицом к лицу встретиться с подземными демонами.

– Слава не знал обо всем этом? О том, что мы… – Павловский умолк, не закончив свой вопрос.

– Наш неправильный герой вообще ни во что не верил! Ни в мое существование, ни в ракшасов. Будь он сейчас здесь, не уверен, что он бы поверил в то, что вместо 2013 года оказался в 2017-м…

– Ну, в ракшасов-то он поверил, – возразил Влад, чувствуя обиду за свое второе «я».

– Поверил, – согласился Ганеша, – и это всех нас спасло.

– Ясно, – кивнул Влад и, немного помолчав, задал самый главный вопрос: – И что теперь будет?

– Я ждал, когда ты об этом спросишь! – грустно улыбнулся Ганеша. – Собственно, для этого я и затеял весь разговор.

Павловский молча ждал продолжения, ловя каждое слово.

– Ты – единственный, кто принадлежит к этой реальности. По сути, Слава – лишь твое отражение во времени. Более того, его даже нет в мире живых, – Ганеша испытующе посмотрел на Влада. – Казалось бы, все просто – из вас двоих остался ты один. Однако ушедшего можно вернуть в обмен на жизнь другого, и я даю тебе право решить, кто из вас достоин жить. Выбор за тобой!

Темные зрачки Ганеши впились в побледневшее лицо Павловского. В них клубился мрак комнаты подземелья, из которой вели только два пути. Из Влада словно выпустили воздух. Он зябко повел плечами, не в силах вымолвить ни слова. В горле внезапно пересохло.

Ганеша терпеливо ждал, не сводя с его лица пристального взгляда. Наконец Владу удалось справиться с собой, и он поднял на собеседника покрасневшие глаза.

– Сколько у меня времени, чтобы дать ответ?

– Минута.

Влад окаменел. Именно ему выпало решить, кому из них двоих остаться в живых? И на все одна минута?

Секунду назад мысль о том, что он жив, была аксиомой, и, глядя в небо, он чувствовал прохладу ветерка и тепло нагретых солнцем каменных плит. А мгновение спустя его существование превратилось в теорему, и он запутался в выборе доказательств. Выбор поставил жизнь на качающуюся чашу весов. И легким не хватает воздуха, ноги обмякли, точно сливочное масло на солнце.

Тот другой ничем не лучше. Что с того, что он пришел тебе на помощь? Совсем не трудно убедить себя, что ты нужнее этому миру. Только подумай – и найдется тысяча причин.

Но как потом забыть? С этим придется жить, и еще неизвестно, что легче – стремительно шагнуть за грань небытия или всю жизнь мучительно помнить. И никогда не узнаешь, какой выбор сделал бы он на твоем месте…

Шестьдесят секунд и одно непроизнесенное имя превратились в стремительно истончающуюся грань между жизнью и смертью. Одно слово – и он жив, но другой уже никогда не увидит это жаркое дымное небо. Одно имя – и его больше не станет. Но второй будет жить. Только минута. И она уже подходит к концу. Жестоко…

Или, наоборот, в том, как стремительно летят секунды, и есть высшее милосердие? Так проще.

По крайней мере он избавлен от долгих мук выбора. Прежний Влад Павловский ни секунды бы не сомневался в ответе. Но он уже не тот Влад, который вышел из самолета в аэропорту Дели. Эти несколько дней изменили его до неузнаваемости.

Но человек слаб. Где гарантия, что, если сейчас оставить его наедине с самим собой, он не бросится бежать сломя голову, чтобы как можно скорее избавиться от ненужных сомнений? Просто забыть обо всем и радоваться, что живой. Не оправдывать себя, а выбросить из памяти малейшие воспоминания о том, что здесь случилось…

Он вздохнул и тихо, но твердо произнес:

– Пусть решит жребий.

Ганеша серьезно кивнул, принимая ответ. В его плавных движениях, в величественном выражении строгого лица не осталось ничего от робкого маленького человечка, похожего на неудачливого кинопродюсера. Он достал из кармана холщовый мешочек, и вынул из него игральные кости. Жестом показал Павловскому его кубик, красного как кровь цвета. Зажал в пухлом кулаке, потряс и бросил.