Право имею

Иногда легенда Чертей помогала им запугивать. Люди могли не верить в их бессмертие и прочее, но даже закоренелые убийцы при встрече с Чертями терялись и испытывали ужас. Михаила этот ужас заставил рвануться от двери, иррационально, лишь бы уйти. Лишь бы подальше. У него больше не было защиты от этих тварей и единственный способ спасения, оставшийся ему, был побег. А единственным путём отступления — окно. Его словно вынесло в это окно тем ужасом, который вошёл в комнату вместе с Ником. Потому что это было хоть каким-то шансом на спасение. Ева пробежала к разбитому окну, перешагнув через Кира как через предмет мебели. Глеб, который после выстрела только вовремя упал, сам не отдавая себе отчет подыграл он или от пули спасался, теперь снова поднимался. Ева на него даже не взглянула, зато он теперь сверлил взглядом Ника, который переводил дыхание.

— Бл*, сотый сорвался, — счастливо оповестил Ник, вытирая пот и кровь со лба. Ева отвернулась от окна, предупредила:

— Не шевелится, но я проверю, — и выбежала из комнаты. Ник и Глеб остались вдвоём, если считать Кира мёртвым.

— Знаешь, по-прежнему ты можешь быть сотым, — хохотнул Ник. — И тогда я буду неуязвимым и будет уже насрать, что там босс обещал сделать, если тебя не вернём.

«Все-таки приказ вернуть, а не убивать», — про себя отметил Глеб, но облегчения не испытал. Напротив, почувствовал себя так, словно пробежал несколько километров, а вместо финиша перед ним показалась гора.

— Ты всё ещё в это веришь? — безразлично спросил Глеб. А потом один из трупов у двери словно подвинуло что-то, его перевернуло и выкрутило руку, будто оторвать пыталось. Ник, мельком глянув на это, кивнул:

— Это правда. И знаешь, что? Ты так меня бесишь, что очень тупо делать из тебя сотого. Наверняка это тоже что-то значимое. А знаешь, почему?

Глеб молчал. Он мог бы пререкаться, но планировал вытащить отсюда Кира, живого или мёртвого, а для этого надо было послушать и не нарываться.

— Потому что тот, кого впервые убил я, орал, что она обещала ему тоже что-то.

Снизу раздался выстрел.

— Даже если представить, что ты её не выдумал… — начал Глеб и об грудь ударилась только что оторванная рука. Глеб невозмутимо сделал поправку на новый факт и согласился: — Почему ты решил, что она тебя подпустит к этому?

— Вот и посмотрим, — Ник глянул снова туда, где разрывалось тело — ни с чего, само по себе. Даже у Глеба мороз по коже был от этого. Снова послышались шаги — вернулась Ева, безразлично оповестила:

— Ну всё, ты последним из братьев остался. Я добила.

Глеб не почувствовал того, что должен был бы в такой ситуации. Ни радости от смерти мучителя, ни грусти от того, что потерял брата. Только ощущение выполненной работы, законченного задания. Оно было привычным. Ярким, но привычным.

— Босс зачем-то приказал притащить тебя живым. Наверное, хочет сам тебя препарировать. Ну, ты его знаешь. Подвал, пила, — с деланно задумчивым видом попытался припугнуть Ник, уже понимая, что ничего не получится.

— Не вопрос, — согласился Глеб. — Этот со мной, — он кивнул на Кира.

Ева только сунулась к нему с ключами (видимо, успела проверить карманы Михаила) и тут же застыла, словно её за поводок обратно одёрнули.

— Да он дохлый, — Ник оказался наглее, подошёл и попытался ногой перевернуть Кира, но Глеб только подвинулся к нему ближе, смотрел по-прежнему снизу вверх. Непривычно было в доме полном трупов и без маски. Ника вот маска спасала — по глазам сложно было понять выражение лица, а пиксели замывали излом губ, не давали более чёткого понимания эмоции.

— Ты что, условия ставишь? — спросила Ева с неуверенным смешком. Глеб невозмутимо кивнул, прибавил:

— Он может кое-что знать о наших врагах.

— Так бы и сказал, — Ева бросилась снимать с него наручники. Даже если бы он врал — ей этого было достаточно. Просто чтобы не казалось, что они уступают. Появившись тут, чтобы вернуть его, а не убить, как поступили бы Черти раньше, продолжали его слушать. Глеб даже вздохнул с облегчением и в этот момент ему показалось — а ведь не зря он прожил после того, как его стёрли. Сколько бы он ошибок не совершил, сколько бы людей не пострадало и ни было убито или покалечено из-за него — не зря. И тогда стало как-то легче. Наверное, так же себя ощутил бы Ник, если бы вдруг обнаружил, что в этом мире есть, кому о нём плакать.

Дом был полон трупов — ни одного стона, никто не шевелился. Двигались всё равно слаженно, но осторожно, с оружием наготове, прикрывали безоружного Глеба, который ещё и человека на плече тащил. Кир дышал, но безнадёжно истекал горячей кровью прямо на его куртку. Эта кровь пропитывала ткань, липла к коже, и Глеб физически ощущал, как с каждой секундой время уходило.

Они как раз выбрались в основную комнату, когда Ева резко повернулась влево и выстрелила. Почти сразу выматерилась. Глебу пришлось подойти, чтобы увидеть — в комнате стоял человек в спортивном костюме. У него было два сквозных в голове, одно из них свежее — из него только-только начала литься кровь.