Право на меч

Бормотание. Знакомые голоса. Я сощурил глаза в полутьме: собирались пятна. Силуэты людей. Должно быть, мой отряд.

– Вижу, – приврал я.

– А мы тебя – нет…

Я посмотрел под ноги. Стоял босиком на сырой земле. Должно быть, потому мне так холодно?

– Под землей-то, поди, ничего не видно, – взвыл еще один голос.

Я присмотрелся как следует. Увидел бревна у потухшего костра, уже занятые бревна.

– Да вот же вы, – палец поочередно ткнул в сторону приятелей, – Пульрих, Коваль, Керех… Как на ладони!

Даже Бун сидел рядом и шамкал что-то себе под нос. Я не помнил, почему не назвал его приятелем.

– Плохо он видит, ребята, – заговорил какой-то старик у корней дуба. – Не верьте. Я все написал, как есть, а он облажался.

– Финиам?..

– Это уж как поглядеть, с какого бока, – заспорил кто-то за моей спиной. – Мне тут спокойно и тихо, если спросите. Только картишек не хватает. У вас есть?..

Заскрипел дуб, захрустели ветки.

– Простите, что перебиваю… Вы не могли бы снять меня?

– Холодно! – застучали чьи-то зубы. – Бр-р.

– …снять с дерева?.. Если вам не трудно.

– Хм, – Керех опять молчал, и мне показалось это нелепым.

Я стоял и не знал, как им помочь. Убегать в сторону частокола, прочь от мыльни, или остаться там, внутри здания с грязными стенами? Не приезжать в чертов Криг? Не бежать из него?

– Ты недостаточно медленно думаешь, – сокрушался Финиам.

Подул ледяной ветер. Вырванные страницы с ответами пролетели мимо, скрылись в темноте.

– Ну как тебе там, Лэйн? Тепло?

– Должно быть тепло! – потирал плечи Пульрих.

Тени закружились вокруг. Дергали за плечо, похлопывали по спине, тянули в стороны.

– Нет, ребята, – еле прошептал я, – мне совсем не тепло. Совсем не…

Дверь хлопнула. В молельне загудел сквозняк и тут же оборвался. Значит, скоро будут гости? Шагов тем не менее не было. Я приподнялся в постели, потер лицо одеялом.

– И правда, ни черта не тепло. – Молельню едва топили. Дырявое ведро, по недомыслию прозванное зданием!

Тук. Тук-тук.

В дверь каморки постучали. От неожиданности я еще больше закутался в одеяло.

– Кх-м, э-э, войдите. Наверное. – Похоже, я уснул, не погасив свечу. И спал совсем недолго.

Пламя свечи дернулось: отворили дверь.

Я слышал, что Руш крепко досталось в тот день. Что рана плохая и не стоит ждать улучшений. Но вот она стояла передо мной, совсем белая, еле живая. Если, конечно, верить цвету лица. Похоже, на внешность и вовсе не стоит полагаться.

Руш самостоятельно добралась в другой конец острога. Стойкая, совершенно не сломленная, как хорошая сталь. Острый предмет. Я улыбнулся.

Приятно смотреть на живые лица, когда во снах – одни мертвецы.

– Вижу, ты в порядке, – лаконично заметила Руш и бесцеремонно уселась на край кровати.

Я кивнул:

– В целом да. Если не считать того, как сильно я облажался.

Руш качнулась, потерла выпирающую под рубахой ткань повязки и засмеялась, как солдат – резко, шумно, без стеснения.

– Это тебе кто, тот щекастый болван наплел? Или Псы, которые обоссались от страха, как показалась парочка врагов?

Она расселась прямо рядом с ведром. Даже не затолкала его под кровать. Воистину, эту женщину ничто не могло смутить.

– Нет. Один мудрый старик с той стороны моря.

– Кто?.. – Руш оглянулась в сторону проема, будто там прятался кто-то из Восходов.

– Я бы вас познакомил, только, к сожалению, он давно мертв. Но будь он жив, точно бы именно так и сказал.

Она размяла шею, посмотрела на потолок. Потом приблизилась и коснулась ладонью лба. Ее рука была горячее.

– Вроде едва теплый, – пожала плечами. – Не бредишь, выходит.

Я молчал, раздумывая, стоит ли прогнать Руш и почему я не сделал этого до сих пор. А еще этот проклятый мороз!

Холодно так, будто я под землей. Будто я уже…

– Раз уж тебя так волнует мнение мертвецов, – Руш не отодвинулась, так и осталась сидеть ближе, – Пульрих души в тебе не чаял. Все беспокоился, что ты от нас свалишь одним днем. Мол, чего мы тогда будем делать и все такое.

В полутьме что-то блеснуло. Я бы не удивился ножу, но Руш откуда-то притащила бутылку вина. Бутылку явно начали – пробка выскочила легко.

– Будешь? – Руш отпила прямо из горлышка.

Своего друга я отправлял за дверь, едва заходила речь о выпивке. Сейчас-то что не так? Я приподнялся, взбил подушку и сказал:

– Я оставил кружку… где-то.

– Тогда смотрите, как я пью: – Она оскалилась и добавила еще наглее, – Ваше Величество!

Черт знает, что меня остановило: у костра я не брезговал пить из одной бутылки, фляги или кружки с отрядом. И черт знает, что заставило меня потянуться к Руш и попробовать вино.

– Ну, вещь же? Это я в кузне за дровами нашла. Всегда погляди за дровами, сгодится…

– Мгм. Недурно. – Я дернул плечом и сделал еще несколько глотков.

«Недурно». Скоро я вообще не вспомню вкус изломовских вин. Руш продолжила, почесывая повязку на животе:

– Коваль наизусть запоминал твои слова, кстати. Все боялся, что ты узнаешь.

«Финиам писал гениальные вещи… грешно не запомнить». – Я еле смолчал. Вино быстро бьет в голову, если долго не пить.