Право на меч

Бастион приближался, ширился. Черные провалы бойниц поблескивали сталью, за ними же белели лица защитников, скорых мертвецов. Смерть шла уверенным, звенящим шагом, под бой сапог, удары железа, песни агонии.

Звеньк! Что-то толкнуло меня в плечо. Стрела. Стрела отскочила, так и не пробившись к подмышке. Я не останавливался.

– Не может бы… – начал лучник, выпучив глаза. Ему некуда было отступать – он уткнулся спиной в изгиб стены, и его колени задрожали. Вторая стрела никак не выходила из колчана.

Я пригвоздил лучника к укрытию, испачкав клинок. Быстро потянул на себя рукоять и напоил керчетту еще раз. Скинул тело к ногам.

– Вперед! – неуверенно кричали защитники у бастиона, прячась за зубцами бруствера.

Им бы стоило кричать: «Назад!»

Я плясал так, как запрещено на любом манеже. Все правила остались позади. Запреты, ограничения, чертовы поводки. Я взял клинок в руки, чтобы ходить в самый темный лес. Чтобы возвращаться обратно нетронутым. Перебить всех гребаных волков.

– Н-не, не-е-е, – вопил от страха защитник с деревянным копьем, которое выстругали совсем недавно – дерево не успело потемнеть. Везунчик явно выбрался после первого дня штурма: его левая рука болталась на перевязи. Еще вчера он был стрелком – керчетта показала белую изнанку воснийского лица, – а сегодня стал сором под ногами.

– И это – волки? – сорвалось с моих губ. Кажется, я смеялся.

Легкость и прохлада. Снимать кожу, вгрызаться в жилы, перебивать кость. Керчетта знала свое дело. Я не мешал, позволяя ей танцевать в этом чертовом цирке. Делал то, что лучше всего выходит у палачей.

Удар. Разбитые звенья кольчуги, бурые края стеганого доспеха, сладкий хрип павшего врага. Еще удар. Падали тела, стучали арбалетные болты, пробивая сталь, мясо, разбивая камни. Я шел в тенях, прячась за солдатами. Вычищал тех, кто носил неправильный, отвратительно-болотный цвет. Красил его в бордовый.

Лица. Молодые и старые, щербатые и рябые, гладкие и морщинистые. Я видел лица нищих защитников, голые, без шлемов. Разбивал их, полосовал, увечил и любовался, как гримаса ярости и страха меняется, превращаясь в агонию. Как стекленеют глаза, пустеет взгляд и ручьи крови мажут подбородки, появляются под разбитым носом, распоротым веком или бровью.

Чужие лица. Воснийцев, которые получат сполна.

– Н-не, – всхрипнул защитник, выронив дубинку, перехватил обод щита разбитой рукой.

Я разделил его лицо на две равные части и отправил пинком к земле, толкнул с бруствера. Тело с грохотом встретилось с щебнем, а керчетта нашла новую брешь между подбородком и ключицей. Черная кровь, белые кости. Еще один труп.

– Вперед! – кричали наши.

Галерея на стене была похожа на мост, подвешенный в небе, далеко от земли. С берега живых к берегу мертвых. Удар. Танец клинка. Шаг за шагом к цели, по кровавым следам, напролом. Тела в болотных и серых одеждах, словно доски на полу. Доски в моем лесу и в моем доме…

Мост оборвался. Полукруглый фасад бастиона потерся о плечо.

– Вперед! – прокричал я, не узнав свой голос.

Прочная дверь, окованная железом, перед ней – три ступени. Бастион. Скоро мы выпотрошим и эти стены.

«Бум!» – застучал таран, выбивая окованную дверь, последнюю преграду на нашем пути.

С высоты падали камни из солдатских рук и мелкий щебень – с поврежденной крыши.

Через восемь ударов дверь погнулась, соскочила с петель.

– Навались!

Петли закричали от нагрузки. И бастион поддался, запустил гостей. Первые шаги по лестнице дались сложнее всего. Казалось, вот-вот все обрушится, затянет под землю, раздавит блоками сверху. Но ничего не рухнуло. На первом этаже началась давка.

– Коли их, коли! – орал ловкач. – Накалывай!

Копьем он работал очень хорошо. Я поймал щитом еще одну стрелу, которую направили к моему новобранцу.

– Вперед! – зарычал еще один из отряда и замолк. Пошатнулся, задел сапогом мертвеца и упал на задницу. В его груди застряли две стрелы.

Я переступил через солдата, влез в проем, укрываясь полотном щита. Наткнулся на защитника с арбалетом, не успел струхнуть – тот только крутил рычаг, заводя механизм. Он побежал спиной вперед, к лестнице на второй этаж, пытаясь управиться с тетивой. Я оказался возле него, как голодная гончая, и подрезал керчеттой руку. Арбалет выпал, через мгновение рядом с ним рухнул его хозяин с пробитой грудью.

– За мной! – гаркнул я, даже не зная, слышат ли меня солдаты.

Эйв Теннет проскочил мимо, укрывшись за своими людьми. Я пытался разобрать его приказы в грохоте стычки. Солдаты забивались на первый этаж, толкали друг друга выше, по ступеням. Под сапогами хлюпала кровь, перемешиваясь с сором.

Тошнота появилась так же внезапно, как чертов фанатик. Керчетта мечтала ненароком оказаться у его горла, но я отступил на пару шагов назад. Прикрыл глаза. Казалось, земля пошатнулась под ногами. Или пошатнулся я сам?

Кап. Кап-кап. Звуки боя притихли, словно замок оказался на дне пропасти. Очень сырой пропасти. Что за капли падали сверху – кровь, вода? Откуда и как, неужели я забыл надеть шлем? Пальцы коснулись железа у лба. Нет. Не забыл.