Право на смерть (СИ)

Но — о чудо! — буквально через пару лет после этого он ощутил это — Связь всё-таки возродилась. Только тут уже вставал другой вопрос: где именно искать? Время было неспокойное, обстановка и уровень жизни людей оставляли желать лучшего, но Джон надеялся, что «Шерлоку» и в этот раз повезло родиться в знатной семье, а значит, прожить в этом жестоком мире чуть дольше.

***

В итоге Ватсон нашёл его спустя двадцать лет в Стокгольме. «Шерлок» родился и жил в семье рыбака, не слишком бедной и не слишком зажиточной, но с необходимым минимумом вещей и постоянной, хоть и несколько скудной едой на столе.

Джон узнал его сразу, когда, спустившись с палубы корабля, на котором он путешествовал в поисках своего Человека, заметил на пирсе торговавшего свежей рыбой юношу. Когда-то — ещё в прошлой жизни — роскошные кудри были максимально коротко отстрижены, чтобы не выпадали и не портили товар, но вот точёное, хотя и изнурённое сейчас лицо осталось прежним.

Он был грязным, от него за версту пахло рыбой и сыростью, и одет он был в когда-то богатые, но явно уже раз пять перекупленные обноски. Но его взгляд, не по-юношески мудрый, смотрел на всех свысока и с пренебрежением, будто это не он был сыном местного бедного рыбака, а все вокруг него.

Джон усмехнулся и подошёл к нему ближе, желая познакомиться. «Шерлок» окинул его равнодушным взглядом и вскинул бровь, мол, чего вампиру могло потребоваться от обыкновенного торговца рыбой. Не дождавшись никаких слов или действий, но перехватив жадный — голодный — взгляд, блуждающий по телу, с фырканьем спросил:

— Шея или запястье?

Ватсон широко ему улыбнулся, ответив «Бедро». Кажется, жизнь налаживалась.

***

В этот раз они прожили бок о бок почти пять лет. За это время «Шерлок» успел отчаянно — до беспамятства — влюбиться в вампира, впоследствии игнорируя любые проявления интереса и различные похабные предложения всех и вся вокруг него. На самом же деле он спал и видел, как его личный вампир целует его и занимается с ним сексом, взаимно любит его, в конце концов. Он кормил Джона из бедра, зарываясь пальцами в короткие светлые волосы, и жарко умолял на ухо ответить ему взаимностью на его чувства. И всё равно с каждым полученным — заведомо ожидаемым — отказом бесился и устраивал настоящие истерики, уходил из дома, но неизменно возвращался, иногда через час, иногда через сутки, но всегда до начала следующей кормёжки.

Ватсон смотрел на него и видел красивого и — что было удивительно при таком неблагородном происхождении — умного парня, который жил и верил в то, что наступит этот знаменательный — счастливый! — день, и Джон обязательно его поцелует. Как минимум, добровольно поцелует. Потому что, как бы Джон ни пресекал подобного рода поползновения в свою сторону, иногда «Шерлоку» всё-таки удавалось урвать быстрый поцелуй с его губ или собственническое крепкое объятие.

Они не жили богато. Отец «Шерлока» умер через пару лет после Встречи, оставив маленький захолустный домик своему единственному сыну; мать ушла от них, когда «Шерлоку» едва исполнилось четыре. Своих сбережений у Джона на тот момент было очень мало, но на вполне приличную еду для юноши и одежду для них обоих хватало с головой. «Шерлок» продолжал семейное рыбное дело, открыв через год при материальной поддержке вампира свою собственную небольшую лавку. Сам же Ватсон помогал время от времени местным большим вампирским шишкам, тем самым принося в дом — хоть и изредка — неплохие деньги.

***

В этот раз со смертью «Шерлоку» повезло не так сильно, и потому умирал он долго и мучительно.

Во время торговли он неудачно рассёк руку большим кухонным ножом, когда отрезал по просьбе покупательницы голову рыбы, а потом как-то закрутился, наспех замотав рану первой попавшейся тряпкой, и забыл об этом досадном недоразумении; к тому же из-за повышенной регенерации тела уже к моменту возвращения домой поверхность кожи снова была идеально ровной.

Но это не прошло для него даром. Заражение крови. У «Шерлока» слишком часто поднималась температура, его постоянно рвало, иногда даже желчью, а на коже стали появляться некрасивые — опасные — красные пятна и гнойные наросты. У него также случались постоянные эмоциональные срывы: то он пребывал в состоянии полнейшей апатии, бездумно таращась перед собой, то вдруг с заразительным смехом бегал вокруг Джона, размахивая тончайшими — исхудавшими — руками. Иногда он видел то, чего на самом деле нет. Да и вкус его крови сильно изменился — это Ватсон заметил сразу. Она стала горькой, противной, неприятно вязла на языке, поэтому Джон отказался от кормёжки почти сразу, чем вызвал новый приступ любовного припадка у «Шерлока» — тот кричал, что он, такой странный, больной и бедный, конечно же совершенно ему, великолепному бессмертному вампиру, не нужен, поди уже нашёл себе нового кормильца.