Право на смерть (СИ)

Тот уже потерял во время «дороги» до оврага свой оберегающий крестик, а потому, как ему казалось, вампир и смог подойти ближе. Но в то же время не делал с ним ничего плохого, наоборот, лишь успокаивал и дарил странные ощущения уюта и противоестественной — в данном случае — защищённости.

Наконец, Джон отпустил уже почти успокоившегося ребёнка на землю и присел перед ним, заглядывая в покрасневшее от слёз лицо. В буйных кудряшках остался мусор и травинки. «Шерлок» смотрел на него широко распахнутыми — неожиданно доверчивыми — глазами, сжимая маленькие кулачки, а потом, переборов страх внутри, всё-таки спросил:

— Шея или запястье?

Ватсон громко и искренне рассмеялся.

— Бедро.

Мальчишка же сначала обиженно нахмурился на сперва раздавшийся смех, а потом, после ответа, удивлённо посмотрел на странного — смеявшегося! — вампира, который даже не пытался его укусить и выпить всю его кровь, как рассказывала ему иногда перед сном глупая старшая сестрёнка.

Вот «Шерлоку» всегда казалось, что вампиры, наоборот, — очень утончённые существа, и они выше всей той грязи и пошлости, что творятся вокруг, и того, что про них рассказывают. Вампиры не подвержены зависти и злобе, они умны и — зачастую — красивы. Детское трепетное сердце «Шерлока» искренне верило во всё это, но глупая старшая сестра, которую он так не любил, хотя его каждый раз и ругали за подобные мысли и слова, всё равно рассказывала ему какие-то страшилки на ночь, лёжа на соседней кровати, пугая ими мальчика настолько сильно, что тот потом всю ночь крепко сжимал в ладошках свой крестик или шептал, когда неожиданно просыпался посреди ночи, под нос оберегающие молитвы.

Теперь же он видел доказательства тому, что был прав. И ему вдруг показалось, что если он сейчас поделится с этим вампиром своей кровью, то тот взамен подружится с ним. Дружба с настоящим вампиром! Это ведь так захватывающе!

Про то, что это каралось по религиозным нормам, «Шерлок» даже не вспомнил.

— Вот! — Он закатал штанину, открывая мальчишеское безволосое бедро с почти прозрачной бледной кожей. — Кушайте, пожалуйста!

Джон, всё это время с улыбкой рассматривающий впервые им увиденного столь юного «Шерлока», изумлённо вскинул брови и снова громко рассмеялся.

— Разве ты больше не боишься меня?

— Вы добрый, я Вам верю. — Мальчик активно закивал и, вдруг ойкнув, достал из нагрудного карманчика маленькие чётки, и отбросил их в сторону, куда-то в траву. — Всё, теперь Вы можете подойти ко мне, Вам не будет больно.

Это было так мило и так наивно. Ватсон аккуратно привлёк всё-таки испуганно напрягшегося в ожидании чего-то невероятного — запретного! — «Шерлока» к себе и, не давая себе — или «Шерлоку» — передумать, быстро прокусил кожу в том месте, где сильнее всего белели две точки от его последней кормёжки ещё в прошлой жизни.

***

С тех пор они были неразлучны. «Шерлок», по своей детской неопытности, был уверен, что испытывать к вампиру любовь — это абсолютно нормально. Любовь — это высокое чувство, как говорили у него в семье и на проповедях, а значит, оно достойно вампира. И «Шерлок» любил Джона. Всё так же отчаянно и самозабвенно, как и в прошлой жизни, без задней мысли — самостоятельно — сбегая каждый раз со службы в церкви, из дома и часто прогуливая занятия с приходящим к нему учителем.

Отец — который был одновременно и родным отцом, и святым отцом — был им сильно недоволен — вернее, был абсолютно взбешён! — поэтому постоянно запирал мальчишку в исповедальне, заставляя молиться и каяться в своих грехах; «Шерлок» же, один раз случайно — на бьющих ключом эмоциях — обмолвившийся сестре о друге-вампире и получивший в ответ лишние часы перед алтарём в их церкви, теперь упорно каждый раз молчал, всё чаще подумывая о том, чтобы просто сбежать с Джоном куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда.

***

Ему только исполнилось девять лет, когда «Шерлок» всё-таки собрался с духом и решился на этот серьёзный шаг в своей жизни, и рассказал об этой задумке Ватсону. Тот долго и настойчиво отговаривал его, считая, что отрывать ещё, по сути, совсем ребёнка от семьи — это кощунственно, но после того, как однажды «Шерлок», хромая и заливаясь в голос слезами, пришёл к нему и рассказал, что святой отец — родной отец! — стегал его плетью, пытаясь выбирать из его головы все дурные помыслы, а из тела — какого-то там беса, Джон неожиданно взял и решился похитить мальчишку. Точнее, не похитить, а забрать по его собственной доброй воле от слишком — чересчур — религиозных родителей.

***

Они уехали — сбежали — через несколько месяцев, правда, недалеко. Всё-таки вампир с почти малолетним ребёнком — ребёнком-человеком, что важно — привлекал слишком много внимания, поэтому они поселились в Уэске, достаточно быстро обжив небольшой домик на самой окраине городка.

«Шерлок» продолжал учиться естественным наукам, отбросив в сторону религию, расти, развиваться умственно, физически и духовно. И он всё так же искреннее — д'o смерти — любил Джона.