Право на Тенерифе

А потом произошло нечто удивительное. Ярость, ненависть, желание разорвать друг друга в клочья – все эмоции, которые они только что испытали, – все это после выяснения отношений стало быстро гаснуть, как затухающий костер, оставленный зимой под мангалом. Им обоим стало невероятно легко. Вскоре злость сменилась чувством болезненной радости, взбудораженности. Словно в лихорадке, в полусне Алина наблюдала, как Костя играл с детьми в гостиной. А он все радовался, смеялся, все бросал на жену взгляды, полные тепла. Таких взглядов она не видела уже давно…

Они еще не были спасены, совсем не были, подумала Алина внезапно. Но тот путь, на который они оба сегодня вступили, тот путь больше не вел в никуда.

Прошло время обеда. Все, кто был в квартире Юли, почувствовали голод, только усилившийся от стресса. Даже Катя еще не ела, хотя обычно она не пропускала ни одного из своих шести-восьми приемов пищи. В стенах с видавшим виды ремонтом стало темно. В небе висели серые грязные тучи, заслонившие собой и без того едва виднеющиеся краешки лазури. Стало так темно, будто настал ранний вечер.

Катя была в комнате, а Людмила Петровна вздыхала и плакала, с осуждением глядя на дочь. Вдруг раздался звонок в дверь. Людмила Петровна вскочила с дивана и бросилась открывать, словно она знала, кто это. В квартиру влетела Женя – нечесаная, в мятой, не первой свежести теплой кофте.

– Юлька, ты что, – взмолилась она с ходу, прыгнув на диван рядом с Юлей. Та сразу поняла, кто позвал Женю на подмогу. – Оставь эти планы! Это Алинке хорошо поехать на Тенерифе, у нее все дети здоровы. Да будь Катя стабильна, да разве бы кто сказал слово против? Но ведь нельзя так рисковать, ты же сама знаешь, как это опасно. Как ты могла согласиться на эту авантюру, я не представляю! Ты ведь такой осторожный человек, ведь для тебя на первом месте дочь, а уже потом все остальное.

– Я для Кати и согласилась поехать, – попробовала вставить слово Юля. – Для нее, понимаешь? Вдруг это поможет ей?

– Если тебе так хочется отдохнуть, езжай одна, – говорила Женя, будто не слыша ее, – а Людмила Петровна побудет здесь с Катей. Я помогу, чем смогу. Можешь на нас рассчитывать.

– Без нее не поеду. Смысла нет, – покачала головой Юля. Решение, давшееся ей с таким трудом, вызывавшее сомнение у нее самой, стало казаться ей безрассудным. Ведь уже два взрослых человека были против. И это не считая врачей.

– Вот и славно. Ты нужна ей.

И Женя вновь пустилась в бесконечный поток слов, суть которых сводилась к одному: Юля была плохой матерью, раз решила подвергнуть свою дочь такому риску, отправиться с ней в поездку в жаркую страну. И нужно было все отменить теперь, признать свою ошибку. Людмила Петровна вторила ей, вздыхала, говорила о том, что не переживет, если что-то случится с Катей.

Юля, и без того подавленная, чувствовала, что не может более проронить ни слова. Она ненавидела в себе это безволие, слабость, невозможность выдержать оборону, отстоять то, во что она еще не так давно верила. В этот самый момент у дверей раздался третий голос:

– Что за народный сбор?

Юля вскинула голову. Самый родной, горячий голос на свете звучал как заклинание. В дверях гостиной стояла Марина, не успевшая снять куртку.

– Почему дверь в квартиру не заперта? Входите, берите что хотите, – продолжила она, словно не замечая, как поразило всех ее появление.

Женино лицо изменилось: она и раньше на дух не переносила Марину, а после того, как стало известно о ее последнем романе, так и вообще не хотела быть в ее обществе. До этого момента и Юле казалось, что она зла на нее, что не может простить ей ее похождения и что они уже никогда не будут так близки, как раньше. Ведь они с тех самых пор не виделись и не общались.

Однако вот Марина стояла здесь, самый желанный гость в мире, и Юля вдруг поняла, что ни один проступок подруги не помешает ей быть таковой.

– Так-так, – рассудила Марина, от которой не скрылись красные глаза Людмилы Петровны и то, как Женя нависла над Юлей, – вот почему ты собралась отменять поездку.

– А ты знала, что мы едем? – прошептала пораженно Юля.

– Конечно, знала. Я все про вас знаю. Благо, Алина со мной еще общается.

– Это она тебе сказала, чтобы ты приехала, – тут же догадалась Юля.

– Марина, хоть ты помоги, – взмолилась Людмила Петровна, – это ведь невозможно! Везти ребенка в такую даль, в жаркий климат! Где нет наших врачей, где все закончится плохо, будет коллапс. Зачем? Для чего? Почему нельзя оставить ребенка в покое и дать ей просто выздороветь дома? Нет ничего лучше дома!