Право на Тенерифе

И все же внутренний голос, противный и самоуверенный, заявлял ей, что она никогда не сделает задуманного, что это все одна фантазия, чтобы помучить себя. Вот уже губы у нее потрескались в кровь от того, что она их постоянно нервно прикусывала зубами… Но даже теперь, в момент отречения от всего, Алина не была свободна: она навсегда утратила эту самую свободу несколько лет назад, когда решила родить первого ребенка. Мысль о том, что ее дети будут расти без матери, брошенные и никому не нужные, была невыносима. Алина вынуждена была признать, что у нее давно не было выбора: жить или умереть. Только жить.

Внезапно она осознала наконец, какая навязчивая мысль преследовала ее как тень последние месяцы. Она что-то упускала. Упускала самое важное. Она была не тем же самым человеком, что пятнадцать лет назад, когда ей было девятнадцать-двадцать. Показать бы ей, юной, ничем не обладающей и не имеющей обязательств ни перед кем, какой она станет, – поверила бы она? Поверила бы, что Константин станет таким?

Алина разучилась даже помнить, каково это – мыслить по-юношески прямолинейно и категорично, когда не боишься никого обидеть и говоришь все, что приходит на ум, потому что тебе кажется: весь мир вокруг только и делает, что врет. Но ты таким не будешь никогда, ты никогда не будешь лгать. Но вот ты здесь, спустя не так много лет, – завравшийся, и тебе заврались.

В этот момент раздался резкий стук в дверь. Алина от неожиданности вскочила на ноги и стала грызть ногти.

– Алина, что ты там делаешь? – раздался голос Кости.

«Волнуется, – пронеслось у нее в голове. – Неужели догадался?» Но с губ ее не слетело ни звука.

– Открой, нам нужно поговорить. Именно сейчас, – продолжил он. – Я должен рассказать тебе кое-что.

«Это провидение», – сказала себе Алина. Оно толкнуло их на верный путь. Она сделала шаг к двери и осторожно, словно не своими руками, а чужими, тяжелыми, отекшими, отперла дверь.

– Слушай, – виновато начал он, – мне тут сумасшедшая звонит, говорит, что выведала про меня много всего и попытается тебе внушить, что я якобы с ней спал.

– Что? – выдохнула Алина, глаза ее округлились от этой ни на что не похожей лжи.

– Вот именно, – ответил Костя. – Ты не бери трубку, когда звонят с незнакомых номеров. Я лично уже не беру, потому что ее в черный список добавил, но она постоянно с новых номеров звонит, достала уже.

– Так, а зачем ей клеветать на тебя? – Алина не удержалась от снисходительной усмешки.

– Как зачем? – поразился Костя столь наивному вопросу. – Она требует с меня денег за молчание. Огромных денег.

– Сколько? – так же снисходительно спросила Алина.

– Очень много, – Костя покачал головой.

– Бред какой-то. Так любой дурак может постучаться в дверь и начать требовать денег.

– Вот и я говорю: бред! Кидаю трубку. А она все равно названивает. Скидывай звонки со всех незнакомых номеров, я тебя прошу.

– Хорошо, – улыбнулась Алина, – ты тоже скидывай. Мне тут тоже какая-то сумасшедшая звонила, с меня денег требовала. Я подумала, что она с кем-то спутала, даже разговаривать не стала. Видимо, это одна шайка, пронюхали, что у нас деньги водятся.

– Тебе уже звонили? – Костя тут же раскраснелся. От волнения он не понял смысла ее слов, не понял связи с ним и Антониной. Понял лишь, что это может быть как-то связано с Тоней, а значит, его уже пытались сдать. – Вот аферисты! Видимо, звонят наугад всем богатым, по статистике ведь все богатые интрижки заводят. Кто-то и ведется, наверное.

– Наверное.

– Хорошо, что нам нечего друг от друга скрывать.

– Да, это очень хорошо, – улыбка Алины расплылась широко, обнажая все зубы, пока ее не прорвало: она расхохоталась наконец. – Блин, милый, ну совершенно нечего скрывать! Вообще нечего! Совсем прям. Так, самую малость. Секс только с разными девками. А так – больше ничего.

Слова сорвались с губ, и обратно их было не засунуть. Что тут началось! Константин пытался отнекиваться, не признавался, тогда Алине пришлось рассказать о том, что она уже давно все знала, о том, как она все выведала. А дальше понеслось…

Взаимные упреки, обвинения в том, что каждый из них был плохим супругом, ужасным родителем, никчемным человеком, что их брак был большой ошибкой, – все, в чем спешат обвинить друг друга супруги при выяснении отношений даже в самой ничтожной ссоре. Они обещали больше никогда друг с другом не разговаривать и в скором времени разъехаться.

Но ехать до города было слишком далеко, да и дети хорошо проводили время на природе, потому никто никуда не поехал. Они оба пошли заниматься обычными делами, словно в рутине спасения было больше, чем в разговоре.