Право Рима. Константин

— Мой император, а если Диоклетиан не захочет ехать?

— Тогда привезите его силой, там его может убить Лициний, а старик нужен мне здесь!

— Я понял мой император, — с лёгким поклоном головы ответил Тит Марциал.

— Это ещё не всё, сколько заговорщиков вы выявили в окружении Вассиана?

— Восемь человек.

— Хорошо, завтра в полдень арестуйте Вассиана.

— Одного?

— Да, одного, остальным дайте возможность сбежать к Лицинию!

— Я всё понял мой император!

Диоклетиан сидел на террасе в своём кресле, кутаясь в шубу. Было по-осеннему холодно, прямо над холмом висела огромная Луна. Император отпил немного вина, не переставая вглядываться в дорогу. Вдруг он увидел на дороге сначала одного всадника, потом ещё и ещё, это были солдаты. Диоклетиан улыбнулся, значит, он всё правильно рассчитал. Отодвинув нетронутую тарелку с мясом, он взял кружку с отваром и стал пить большими глотками. Допив её до конца, он поставил кружку на стол и стал ждать. Через некоторое время он увидел две луны, затем четыре, в голове зашумело, стало хорошо и спокойно, лун становилось всё больше. Они светили так ярко, что ему захотелось закрыть глаза. Диоклетиан закрыл глаза и сразу погрузился в темноту, затем стал быстро куда-то падать…

Глава VI

Нумерий слушал выступление сенатора Гай Луция Карнелия. Этот сенатор был представитель древнейшего римского рода, взял слово сразу после того, как он Нумерий, внёс предложение о возведении в Риме триумфальной арки в честь победы императора Константина над Максенцием. Этот седой, благообразный старик славился тем, что выступал в Сенате очень редко, но все его речи всегда были яркими, содержательными и порой очень едкими. Нумерий, как и многие сенаторы, немного побаивался выступлений этого сенатора. Между тем Гай Луций Карнелий говорил:

— Основы принципата были заложены реформами первого римского императора Августа Октавиана, внучатого племянника Гая Юлия Цезаря, вызванными глубоким кризисом Римской республики, которое мы все называем смутным временем. Именно тогда возникла необходимость пересмотра старых республиканских взглядов на проблемы государства и государственного устройства в Риме. Многие политические деятели пытались найти выход из создавшегося положения. Цезарь и Помпей, следуя скорее своей интуиции, нежели каким-то конкретным планам переустройства державы, пытались на практике осуществить спасительные для государства преобразования. Такие люди как Цицерон теоретически разрабатывали проекты изменений, благодаря которым Рим смог бы существовать и дальше без губительных для него потрясений. Но только Октавиан Август, претворил в жизнь новую систему государственной власти, получившую название принципат. Целью его реформ было восстановление с помощью сильной центральной власти политической и социальной стабильности Римской империи, не порывая при этом с всё ещё сильными республиканскими или по-другому полисными традициями. В результате Август и его преемники сосредоточили в своих руках высшую военную, гражданскую и жреческую власть. Однако юридически она была оформлена как совокупность ряда традиционных республиканских магистратур и полномочий, которыми наделяли императора Сенат и народное собрание. С правовой точки зрения, принципат — это диархия, то есть двоевластие, при которой носителями власти являются, с одной стороны, народ и Сенат, с другой — император. Принципс в теории не монарх, а просто магистрат, слуга единственного суверена — народа. Компетенция и власть принципса ограничена строго конституционными рамками, он только первый в ряду граждан и сенаторов, связанный, как и остальные граждане, законами.

Внезапно с верхних рядов раздался голос другого уважаемого сенатора Мария Антония Спуринна:

— Гай, мы сейчас говорим об императоре Константине, зачем нам эта лекция по истории Римской империи!

— Кто не помнит свою историю, у того нет будущего Марий! — улыбнулся Гай Луций Карнелий, — именно о законах я и хотел сейчас поговорить.

— Пусть говорит, не мешайте, а кому не интересно, могут выйти подышать свежим воздухом!

— Да, да! — раздалось несколько голосов с более низких рядов сенаторских кресел.

Гай Луций Карнелий кивнул и, прохаживаясь вдоль первого ряда кресел, продолжил:

— Я не буду сейчас напоминать вам об императорах Каллигуле, Нероне и Комоде, которые попирали закон, как только могли, но позволю себе напомнить о Максенции, самозванце и тиране, ещё год назад восседавшего в этом зале. Он тоже называл себя принципсом и при этом нарушал не только римское право, но и моральные устои нашего общества. Вспомните, сколько дочерей и жён он обесчестил, сколько сенаторов внезапно скончались, завещав ему всё своё имущество? — оратор сделал паузу и внимательно посмотрел на сидящих в зале, лица очень многих стали суровыми.

— Говори дальше Гай, не томи! — раздался голос.