Православие и русская литература в 6 частях. Часть 6, кн. 2 (VI том)

Западный мир ныне ясно сознаёт себя вышедшим за рамки христианства (формальные моменты не в счёт, важно, что самосознающее начало на Западе именно таково). Выработано даже специальное понятие— постхристианство).Этот термин вызывает у многих отторжение внутреннее: христианство не может быть уничтожено, иэбьгго, врата ада не одолеют Церкви (Мф. 16, 18). Но сам термин экзистенциален по природе своей: он отражает внутреннее самоощущение человека, его принимающего: ощущение «преодолённости» христианских истин в личной и общественной жизни. Истинно или ложно такое ощущение — вопpoc иной, но оно есть, и поэтому термин «постхристианство» вполне характеризует процессы, происходящие в американо-европейской жизни нa рубеже тысячелетий. Главный вопрос: включится ли русское сознание в эти процессы? Искусство постмодернизма прямо отражает начало вхождения России в постхристианский мир.

«Новое религиозное сознание» конца XX века является прямым наследником тех идей, которые рождались в начале столетия. Обновлением, расширением, отвержением христианства заняты ныне слишком многие умы, в том числе и в России. Выдумана, например, «новая эра», «эра Водолея», призванная исправить якобы ошибки христианства Главным содержанием «эры» признаётся гуманизм, эзотеризм, синкретизм, пантеизм — полное смешение всех вер и идей.

Нельзя утверждать, что кризисное, катастрофическое состояние жизни на Земле — не сознаётся многими из тех, кто не утратил способности к трезвому мышлению. Но меры, предлагаемые для предотвращения окончательной катастрофы, мыслятся как следствие собственных рассудочных усилий человечества. Как будто человек живёт в безбожном пространстве и должен рассчитывать только на себя. Отвергая Бога-Спасителя, человек всё тешит себя иллюзией, что сам сможет стать как боги и — спасти себя сам. Тем человечество обрекает себя на верную гибель. Ибо в безбожном мире — всё бессмысленно.

Многие «патриоты» винят во всех бедах разного рода внешние силы. И только внешние. Вывод делается простой: устранить чужеродные воздействия — и жизнь устроится сама собою. Забывается: дьявол силён только там, где человек удаляется от Бога. Не избывши внутренней вины, исправить ничего не удастся: взамен одних недругов, даже если их удастся одолеть, придут иные — и всё начнётся сначала. На это и рассчитывает враг, заставляя русских играть по его правилам. А поскольку «патриоты» отвергают Православие и соблазняются язычеством, понять такой простой истины они просто не в состоянии.

Отвратиться от этого можно только через покаяние. Но нужно верно сознать смысл этого покаяния. Вот как пишет о том Назаров:

«…Русскому народу надо каяться не перед другими народами и не в “империализме” или “русском коммунизме”, к чему нас принуждает “мировая закулиса”, стремясь тем самым затушевать свои преступления перед человечеством. Покаяться нам следует перед Богом в измене своему православному призванию, важному для всего человечества. Из этой нашей вины и вытекают все возможные прегрешения перед окружающим миром, которые были от нашего имени нанесены ему нашими поработителями»¹⁹⁶.

Через такое покаяние и укрепление в Православии только и может русский народ повлиять на свою судьбу и на судьбы мира.

Заключение

Литература как составная часть культуры имеет генетическую зависимость от религии, и поэтому русская литература обладает для православного сознания ценностью лишь в той степени, в какой она опирается на полноту Истины Христовой, воплощённую в Православии. Отечественная литература преимущественно отразила те испытания веры, которые совершались в жизни народа и отдельного человека.

Какие бы изменения во внешней жизни ни происходили, духовный идеал русского человека оставался связанным с типом православной святости. На протяжении веков это не давало окончательно свернуть с изначально обозначенного пути духовного развития. Внутреннее переживание собственной греховности, собственного несовершенства, «самокопание», самобичевание, над которыми порою так иронизируют критики западной ориентации, слишком очевидны в характере героев именно русской литературы.

В связи с этим должно всегда сознавать, что религиозность русской литературы проявлялась не в простой связи с церковной жизнью, равно как и не в исключительном внимании к сюжетам Священного Писания, но в самом типе мироосмысления и отображения жизни. Идейная борьба внутри литературного процесса, в каких бы формах она ни проявлялась, всегда была отражением борьбы за истины Православия против антиправославных тенденций в русской общественной мысли.