Православная Церковь и экуменизм

3. Европейский гуманизм во всех формах, от самой примитивной до самой сложной и тонкой, от фетишистского до папистского, основан на вере в человека в его психофизической данности и историчности. Существо любой формулы гуманизма есть человек как высшая ценность и высший критерий: «человек есть мера всех вещей и существ», – а потому все формы гуманизма, по существу, имеют языческое происхождение. Все формы европейского гуманизма, появившиеся и до, и во время эпохи Возрождения, и после нее, все протестантские, философские, религиозные, социальные, научные, культурные, политические формы гуманизма постоянно, вольно или невольно, стремятся к одному: верой в человека заменить веру в Богочеловека, евангелием по человеку заменить Евангелие Богочеловека, человеческой философией и культурой заменить Богочеловеческую – одним словом, жизнью по человеку заменить жизнь по Богочеловеку. Все это длилось веками, пока в 1870 году на Первом Ватиканском соборе не воплотилось (не соединилось) в догмате о непогрешимости папы; этот догмат стал одним из главных догматов папизма. Поэтому на Втором Ватиканском соборе в наши дни так упорно и искусно защищалась неприкосновенность этого догмата, ставшего эпохальным событием для Европы, особенно ее апокалипсиса, в который она уже вступила. Этим догматом европейский гуманизм пришел к своему идеалу и идолу: человек провозглашен верховным божеством, европейский гуманистический пантеон получил своего Зевса.

Искренность – это язык истины; догмат о непогрешимости папы-человека есть не что иное, как возрождение язычества, языческой аксиологии и критериев истины. Страшно сказать, но это нужно сказать: догматом о непогрешимости папы догматизирован языческий гуманизм, прежде всего эллинский. Догматизированы как высшая ценность и высший критерий эллинская культура, поэзия, философия, искусство, политика, наука: «человек есть мера всего»; то есть догматизировано язычество, догматизирована автаркия (самодостаточность, самодовольство) европейского человека, к чему стремились все формы европейского гуманизма.

Догмат о непогрешимости папы – это Ja-Sagung [согласие (нем.)] Ницше всему творчеству европейского человека, его культуре и цивилизации. А они по целям и по методам преимущественно языческие. Заповедь Богочеловека – Ищите же прежде (всего) Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33), а европейская гуманистическая культура чуть ли не все объявила целью человека и материалом его труда! Богочеловек – единственный Спаситель человека от греха, смерти и диавола, единственный Обновитель человека, воскресивший и вознесший его, даровавший ему вечность, и бессмертие, и обожение, ясно указал цель человеческого существа и его жизни: стать совершенным, как Бог (см.: Мф. 5, 48), а европейский человек узаконил все, что захотел, в качестве цели для человеческого существа. Неопровержима евангельская истина: весь мир лежит во зле – даже и после подвига Богочеловека (см.: 1 Ии. 5, 19–21); более того, по слову святого апостола Павла, диавол есть бог века сего (2 Кор. 4, 4). С миром, добровольно лежащим во зле, у последователя Христа не может быть согласия. Последователь Христа не может, не попирая Истину евангельскую, идти на согласие с гуманистическим человеком, оправдывающим и догматизирующим все земное. Здесь всегда выбор: Богочеловек или человек; европейский человек выступает как законодатель – здесь нет места Богочеловеку, поэтому в гуманистическом царстве Его место занимает Vicarius Christi (наместник Христа), а Богочеловек оттеснен на небо, что является своего рода Его развоплощением.

Догматом о непогрешимости, присвоив себе все права и власть, принадлежащие только Богочеловеку, папа в действительности провозгласил себя Церковью в папистской церкви и стал в ней всеми и всем, потому-то догмат о непогрешимости папы стал верховным догматом папизма, и папа от него не отречется никакой ценой, пока он является папой гуманистического папизма.

4. История человеческого рода знает три главных падения: Адамово, Иудино и падение папизма.