Праздничный коридор. Книга 3

Тут-то, Дарья Никаноровна вспомнила, что в больницу с просьбой об аборте не так давно обращалась одноглазая женщина. Аборт ей сделали, но анализы установили у нее спид. Она взяла фотографию женщины, пообещала съездить в больницу и показать фото гинекологу, который принимал эту женщину. Чарышев поморщился, сказал, что даже фотографию этой уродки побрезговал бы брать в руки и вышел из комнаты. Когда за ним захлопнулась дверь, Зося сказала:

– Эта уродка, как назвал ее папа, моя бывшая подруга Людмила Пименова. Органам пока неизвестно ее прошлое и настоящая фамилия. А я молчу, мне есть, о чем подумать. Сначала она попала в поле зрения органов безопасности по факту самовольной вырубки дубов. О ней доложили президенту. Как известно, Григорий Тарасович трепетно относится к экологическому достоянию республики, данному ей природой. Он поименно знает все озера, реки и болота, даже самые маленькие. А на дубки готов повесить таблички с охранной надписью: «Достояние республики, беречь». А тут некая предприниматель вырубила все знакомые ему с детства дубки на его малой Родине. Он немедленно отреагировал, и приказал разобраться с «дикой туристкой». Но не торопясь, по справедливости. Он правильно понял – здесь сработала система откатов. Поэтому привлекать к ответственности за спиленные дубки нужно всю компанию. За Пименовой-Великановой установили слежку. Живет она или скрывается, не знаю, какое определение вернее, на заимке под фамилией Великанова. Это тоже ее фамилия, но со стороны матери. Кроме незаконной вырубки дубов сейчас за ней числится сосна, орешник, лиственница, также вырубленные самовольно, кроме этого – непроектное строительство, откаты местным чиновникам. И какое-то странное захоронение. За ней установили наружное наблюдение, но оно дало сбой – человек, наблюдавший за ней, пост устроил в ельнике, а там, как известно всегда растут крепенькие боровички. Вот он и заметил рядом с собой толстенький грибок, за ним, чуть дальше второй, и так далее. Полдня он собирал грибы, а потом заблудился и долго плутал по лесу. Короче говоря, на хутор он вернулся только утром и понял, что здесь что-то произошло. Людмила все бегала за баньку и проверяла все ли там на месте. А ее сожитель, Федор, с того дня вообще пропал. Вести раскопки на ее территории органы пока не решились – боятся спугнуть ее покровителей, тех которых она за деньги купила. А они важнее нашей туристки. Этим людям государством доверены солидные чиновничьи кресла, и работать они обязаны на бюджет страны, а не на собственные карманы. Если почувствуют опасность, то уничтожат всю отчетность Людмилы, а сами в креслах останутся. С этим я согласиться не могу. Поэтому и милицию с наработками по фактам преступной деятельности, дающими право на арест не только предпринимателя Великановой, но и ее благодетелей пока не тороплю. Она, конечно, могла убить этого самого Федора, но это нужно доказать, найти оружие и свидетелей. В общем, нужно работать. Она постоянно находится на хуторе, что значительно осложняет работу милиции. Я согласилась с начальником увд, что сделать это лучше, когда оттает земля. Ее куда-нибудь вызовут и за время ее отлучки проверят захоронение. Все это, конечно, ерунда. Если бы я сознательно не тормозила милицию, то они давно бы ее арестовали. Но этого-то я и боюсь. Людмила молчать не станет, обязательно вывернет ушат грязи на нашу семью. Особенно на папу. И вы понимаете, как заголосят все сми. Папа человек твердых жизненных устоев, иногда бывает даже жестоким, но душа у него нежная и ранимая. Я боюсь, что из-за Пименовой он может сильно пострадать. А если говорить вообще о Людмиле, то человек она по жизни опасный, грязный, а сейчас тем более. Вы знаете, что делает крыса, загнанная в угол? Она кидается! Поэтому, Петрович, Вы не выходите вместе со мной на работу. У меня хватает служебной охраны. Я присмотрелась к ним – смелые и ответственные люди. А, вот Вы – остаетесь здесь, с моей семьей. Пока только наблюдать, и пресекать все злобные выпады в нашу сторону. Александру Михайловичу и Николаю Васильевичу ничего не говорить, только беречь их, как зеницу ока. Николай Васильевич тоже решил пока побыть дома – не может с другом наговориться, и деток хочет понянчить. Говорит, что держать на руках новорожденных внуков, это великое счастье. И это очень хорошо, пусть оба сидят дома, под Вашим, Петрович, надзором. А я буду думать, как лучше и безопаснее нейтрализовать сладкую хуторскую парочку. Если Людмила действительно больна спидом, то это кое, что меняет. Дарья Никаноровна, какие у нее шансы?

– Если это та дамочка, что была у нас, то я знаю, что она свою болезнь отпустила на вольные хлеба. Не лечится. А это значит, что жизнь ее может оборваться самое большее через год.