Пражские сказки

– Нет, но правила-то есть, – вздохнула Даша. Сосед, скажет тоже. – У нас с мамой соседи разные. Один алкоголик Прохоров, он запойный, но даже в запоях мирный. Когда он трезвый, я с ним обсуждаю мировые цены на нефть и падение курса доллара. Когда-то у него была фирма «в сто тысяч голов скота», как он сам говорит, а потом он спился и разорился. Он смешной и грустный, и кот у него такой же. Потом семья живет в двадцатой – эти с тремя детьми, шумные, вечный ремонт, и хорошо, что они стенку сверлят не нам, а Прохорову. А напротив живет баба Дуся. Про нее я рассказывать ничего не буду, потому что баба Дуся – собирательный образ всех бабулек с лавочки у дома. Она считает, что мы с мамой – проститутки и что Сталина на нас нет. Иногда ругается громко на лестничной клетке и подглядывает всем в глазки на дверях. Очень смешная.

– Вы так образно говорите. – Матвей прищурился. – Алкоголик с грустным котом – это же просто чудесно. Можно, я воспользуюсь?

– В каком смысле?

– Образ. Пригодится.

– Пользуйтесь, – великодушно разрешила Даша. – Прохоров не обидится.

– У меня не такие колоритные соседи, – сказал Матвей задумчиво, глядя в окно. Автобус затормозил перед пешеходным переходом, и Даша глянула тоже – вот чешская мама ведет куда-то веселую дочку с забавно подпрыгивающими косичками, вот суровая кариатида на фасаде старого особняка, а вот цветы продают – взрыв желтого, красного, белого. – Приходится жить в элитном доме, охрана, все как полагается. И соседи – один банкир, второй адвокат со всероссийским именем, никаких дебошей и дрели в стенке. Солидно, респектабельно… скучно. Я сюда, в Прагу, на два дня раньше остальных прилетел, – вдруг сообщил он. – Снял номер в центре, ходил по улицам, смотрел на людей. Самое интересное – обычные люди: что они делают, как они двигаются, что их заботит. Из этого складывается образ. Но Сергей хочет, чтобы мы все вписались в образ города, и потому я пошел сегодня на экскурсию. Прага неоднозначна, и мне кажется, я еще не все в ней уловил.

– А что уловили?

– То самое, о чем не уставала повторять Светлана, – внутреннюю мистику. Города, как и люди, имеют свой характер. Прага – это сказка, воплощенная в камне, глине и дереве, она насквозь мистична, в нее нельзя не вкладывать тайну – половина очарования пропадет. Самое смешное, что это ощущение не убивают даже огромные толпы туристов. Я бывал в Праге в разное время года, и лучше вам не знать, что творится здесь на Рождество и Новый год – такое ощущение, будто Россию не покидал, везде соотечественники. Но стоит отойти подальше от туристических дорог, заблудиться в лабиринте старых улиц, и все возвращается. А значит, и водяной есть, и черт на мосту, и галдящие привидения в башнях. Их просто не может не быть. Такова здешняя реальность, она прогнет под себя любого. Даже в новых районах, – Матвей кивнул, указывая за окно, где уже тянулись предместья – автобус подъезжал к киностудии «Баррандов», – это чувствуется. Посмотрите на чехов, у них всех лица с хитринкой. Вон тот, благородный дед с палкой, – как он идет! Это же веками воспитывавшаяся национальная гордость – совсем не такая, как у нас. Как будто они о своем городе знают что-то такое, чего приезжий никогда не узнает, пусть хоть десять лет тут проживет.

Даша жалела лишь об одном: что автобус сейчас приедет и разговор прервется. Вряд ли ей выпадет еще возможность так непринужденно поболтать с Матвеем Тихомировым, оказавшимся вдруг не похожим ни на одного из актеров, кого Даша до сих пор знала, – а знала она многих. Все-таки в подавляющем большинстве их присутствует вечный налет театральности, они так себя ведут, будто их скрытой камерой снимают, а Матвею на эти гипотетические камеры просто наплевать, и все.

– Я вас заговорил, – сказал Тихомиров. – Извините. Обычно это мой агент слушает, я ему звоню в середине ночи и говорю: Костя, ты можешь спать, только трубку не клади, слушай.

– Он спит? – развеселилась Даша.

– Не спит, он добросовестный. Даже отвечает что-то.

– А мне тоже водяной кажется реальным, – созналась она вдруг. – Просто вы правильно сказали. Я тут впервые, но это… чувствуется. Как будто ты ходишь, а за тобой кто-то подглядывает – не злой, но любопытный. И такое ощущение от взгляда, словно кисточкой водят по коже.

Сказала и смутилась – глупо прозвучало, конечно.

Но Тихомиров смеяться не стал.

– Святый боже, да вы лучше моего агента, он бы про кисточку никогда не придумал, – протянул он. – Вот это я запомню, спасибо, Даша.

На этой оптимистичной ноте они и приехали.

Тихомиров вежливо распрощался и пошел к режиссеру, а Даша – в столовую, чтобы перекусить и приступить к непосредственным обязанностям. Остаток дня обещал быть утомительным: репетиция грима массовки, торжественная вечеринка по поводу начала съемок и традиционное разбивание тарелки. А вставать завтра по графику в несусветную рань. Даша улыбнулась, предвкушая.

5