Пражские сказки

А ведь я не знаю, что загадать, подумала Даша.

Любовь? Но что такое любовь, она, по всей видимости, не знает, – иначе не стояла бы сейчас здесь. Просветление? Но как узнать, что оно снизошло и это не очередной всплеск немотивированного оптимизма, за которым все возвратится на круги своя?

Юля молчала, ждала, с уважением относясь к Дашиному праву подумать.

«Слушай, Ян, – мысленно обратилась к святому Даша, – я не знаю, был ли ты, и был ли ты таким, каким тебя сейчас описывают, и действительно ли ты исполняешь желания. Но если ты это делаешь… Помоги мне разобраться. Помоги мне не бояться. Дай мне ясность пути – мне кажется, я запуталась. Пожалуйста».

Она чуть погладила крестик и отошла; Юлька проделала все те же манипуляции, но гораздо быстрее: видимо, заранее заготовила желание.

– Пойдем, это еще не все.

Вернулись назад, к тому месту, где возвышалась статуя Яна с нимбом из пяти звездочек. Пара мест на постаменте блестела особенно отчетливо.

– Вот этот кусок барельефа, где Яна в воду сбрасывают, нужно потрогать левой рукой, – инструктировала Юля. – Трогаешь и повторяешь желание. А вот эту собачку погладь правой – у нее можно и денег попросить.

Даша засмеялась и попросила денег.

Все манипуляции заняли не больше пяти минут, поэтому, когда гримеры вернулись на позиции, съемка еще не началась, но все пребывали в стадии боевой готовности. Галахов и Тихомиров стояли у перил – там, где должен был состояться диалог, и Даша, прихватив из чемоданчика набор молодого бойца, подбежала к ним, чтобы в последний раз удостовериться в «исправности» грима. Во время съемки обязанности дежурного гримера сводились к тому, чтобы следить, не потекла ли у актрисы тушь и не выбилась ли прядь из-под парика у актера.

Грим и костюмы сразу меняют людей: в стоявших на мосту двух вампирах, жизнерадостно сверкавших друг на друга искусственными клыками, с трудом опознавались знакомые люди. Галахов, в роскошном черном, расшитом золотом костюме и белоснежном парике, смотрелся выходцем из иного мира, настоящим Князем Тьмы. В его жестах была величественность, властность, жесткость. Тихомиров – совершенно другой, хотя и костюм у него был похожий, только с серебром, и парик темный. Но двигался Матвей сейчас так, словно в нем натянулись стальные струнки, даже звон можно услыхать, если прислушаться. А, нет, это колокол звонит где-то в городе.

Даша мазнула кисточкой по лицам, чтобы, не дай бог, нос или лоб не заблестел, улыбнулась и ушла за периметр: предстояло оттуда наблюдать и, если что, кидаться на помощь. Мимо пронесся Юрьев, в излюбленной кожаной жилетке поверх клетчатой рубахи, сосредоточенный и суровый, как ковбой в погоне за стадом. При его появлении все заработало: камера нацелилась куда надо, свет дошел до нужной кондиции, и поднимающийся от Влтавы туман (не киношный, настоящий!) вновь стал таинственным, словно таящим неясную угрозу. Даша повернулась, чтобы посмотреть: небо на востоке уже побледнело, на нем смутными силуэтами выступали пражские башни. И от того, что она сейчас здесь, в самом сердце прохладного древнего города, в самом центре истории, только что начавшейся после слова: «Мотор!», – Даше стало очень хорошо. Прага не была враждебной – Прага была сказочной.

Карлов мост – средневековый мост через Влтаву, изначально назывался Пражским. Строительство его шло с 1357 года до начала XV века.

По легенде, первый камень в его основание заложил Карл IV. Мост украшают 13 скульптур.

После того как солнце выкатилось из-за крыш и окончательно запороло всю туманную готику, переместились к Вышеграду. Эти места Светлана не показывала во время экскурсии, так как они находились в противоположной от Пражского Града стороне – а Пражский Град был важнее. Но кое-что все-таки поведала.

Старинная крепость здесь стояла уже с девятого века – и, естественно, места обросли легендами. Две скалы, торчавшие неподалеку от берега во Влтаве, назывались Двумя пастушками – вроде как не углядели дочери некоей вдовы за овцами, которые свалились в реку, а мать, вместо того чтобы отшлепать дурочек, крикнула: «Чтоб вы окаменели!» Брошенные в сердцах слова зачастую действительно нельзя вернуть – и проклятие тут же сбылось. Но съемочную группу привела сюда не эта легенда, а образ княгини Либуше, укачивавшей сына в золотой колыбели.

Либуше, дочка известного чешского правителя князя Крока, предсказавшая строительство прекрасного города на этих берегах, давным-давно покоилась в мире – но только не по сценарию. Здесь она являлась одним из проходных персонажей: бессмертным духом, с которым говорит Далимир, изгнанный Могильным Князем из славных рядов вампирской братии.