Преданное прошлое

И хотя превратился в жалкое подобие себя прежнего, все-таки это был я. Семья здорово помогла мне тогда. Франческа вернулась в Штаты, и мы некоторое время даже поддерживали связь. Она писала, что собирается разводиться с мужем, и спрашивала, смогу ли я уехать из Марокко и приехать к ней. Я даже сходил в их консульство, узнать насчет визы, но мне, конечно же, отказали: кто ж пустит в Штаты одинокого мусульманина, да еще из страны, откуда вышло столько разыскиваемых полицией радикальных исламистов, к тому же после теракта девятого — одиннадцатого, и едущего с непонятными целями? Я бы на их месте тоже не дал мне визы. Я, безусловно, не мог им ничего сказать о своих взаимоотношениях с Франческой: она была моим преподавателем в университете, была замужем, сведения о нашей связи вызвали бы скандал. Меня за это даже в тюрьму могли засадить, а ей навсегда запретить въезд в Марокко. Ну и вот, после всего этого я забросил учебу и стал работать в такси, полный день, даже ночью, лишь бы забыться, и вернул семье все деньги, которые они на меня потратили. Это было шесть лет назад. Вот видите, Джулия, я вовсе не презираю вас, потому что я и сам знаю, что такое разбитое сердце…

Я не знала, что сказать. Никакого шока я не испытала, но удивлена была безмерно. Идрис отнюдь не казался мне человеком, способным отдаться страсти. Он выглядел спокойным и сдержанным, способным держать себя в руках и контролировать эмоции, человеком, пребывающим в полном согласии с окружающим миром. Какой, однако, обманчивой может оказаться внешность! Я облокотилась на стол, забыв, где нахожусь, и положила ладонь на его руку. Он отпрянул, словно я его обожгла.

Теперь на нас смотрели. Конечно, одно дело поднять с земли упавшую от жары в обморок женщину, но совершенно другое — когда женщина на глазах у всех демонстрирует свою привязанность.

— Перед тем как потерять сознание, вы сказали, что намерены теперь все привести в порядок. Что вы имели в виду?

Я достала свой мобильник и положила на стол между нами.

— Надоело мне все время убегать. Есть проблемы, которыми следует наконец заняться и кое-что исправить, если это возможно.

Первое сообщение Майкла гласило:

Почему ты уехала из св. отеля? Где ты? Пжлст, позвони.

М.

Второе оказалось более отчаянным:

Надо срочно поговорить. Позвони.

Я стерла оба. Послание Анны было третьим. Мне не очень хотелось его читать, но я понимала, что это необходимо. Вздохнув и с трудом сглотнув, я открыла сообщение.

Джулия, я все знаю, но ты по-прежнему моя подруга, и мне надо тебя увидеть. Я тебе кое-что должна рассказать и кое-что показать. Позвонишь мне?

С любовью, Анна.

Из глаз брызнули слезы, и я вытерла их тыльной стороной ладони. «Я все знаю, но ты по-прежнему моя подруга… С любовью, Анна». Она все знала. Знала, что Майкл обманывал ее, и обманывал со мной. Тем не менее после всего, что я наделала, у нее хватило такта и благоразумия сказать нечто, что тронуло меня до глубины души и напомнило мне о тех девчонках, какими мы были когда-то. Я вдруг поняла, что все это время боялась вовсе не того, что Майкл бросит меня, но того, что Анна узнает, как подло я поступила по отношению к ней.

Мы с Майклом связали себя узами, что проистекали от чувства собственной вины; теперь же все, что мы натворили, стало известно, и я наконец увидела, как это было гнусно. У меня словно камень с души свалился. Я наконец почувствовала себя свободной. Несмотря на все свои заблуждения и ошибки, я осознала, что достойна человека получше, а вовсе не такого, который каждое утро и каждый вечер в течение семи долгих лет улыбается своей жене и лжет, лжет, лжет.

И тут же, немедленно, в присутствии Идриса я набрала ее номер и назначила встречу.

— Анна?

— Джулия! Боже ты мой, это действительно ты?

Я поднесла руку к хиджабу и улыбнулась:

— Действительно я. А это мой друг Идрис.

Я заметила, как расширились глаза, когда Идрис сделал шаг вперед и наклонился, чтобы поцеловать руку.

— Ravi de faire votre connaissance. Bienvenue a Rabat, madame, — сказал он, a потом повернулся ко мне: — Я подожду вас в баре, хорошо?

И, прошелестев своей рубахой, прошел по очень современному вестибюлю гостиницы, обменявшись краткими приветствиями по-арабски с персоналом. Выглядел он при этом почти как средневековый погонщик верблюдов. Я покачала головой и улыбнулась. Он что, со всеми тут знаком?

Анна заказала нам чай в номер.

— Английский чай, — твердо сказала она человеку за стойкой регистрации. — The anglais, без всякой там мяты. «Твайнингс Инглиш Брекфаст», если он у вас имеется.

После чего взяла меня за руку и повела наверх. Я почти ожидала встретить там Майкла, но ее номер был пуст. Хоть какое-то облегчение.