Преданное прошлое

Она вскочила на ноги, забыв про головную боль, а вокруг пленных уже собралась толпа, глазея, как бьют упавшего в пыль христианина, и было почти невозможно что-то разглядеть, удостовериться, что она не ошиблась. Кэт бросилась вперед, в толпу, она расталкивала всех, кто попадался на пути, пока кто-то не ухватил ее за руку и не оттащил назад.

— Ты с ума сошла?! Что делаешь?!

Она всегда думала, что голландка сопровождает ее в качестве проводника и переводчика, но сейчас поняла, что это было наивно. Лейла выполняла также и функции охранника и сторожа.

Кэт вырвала у нее руку.

— Я знаю этого человека, вон того, высокого…

Но надсмотрщик уже заставил упавшего подняться, цепочка пленников снова тронулась вперед, так что Кэт видела теперь только спины, исполосованные кровавыми рубцами, и ребра, выпирающие из-под кожи, как у отощавших с голодухи ослов. А потом невольники ушли, растворились вдали. Она стояла, прижав руки ко рту. Толпа начала расходиться.

Наверное, она сошла с ума! Кэт показалось — всего лишь на какой-то миг, — что она видит своего кузена. Нет, это невозможно, Роберт Болито остался там, в двух тысячах миль отсюда, в Корнуолле.

Но тихий внутренний голос продолжал терзать ее: а что, если корсары совершили новый рейд? Она поделилась этой мыслью с Лейлой, но та лишь рассмеялась:

— В это время года никто в море не ходит. Слишком сильные ветры не дают возможности войти обратно в порт. До мая новых походов не будет.

Но, даже услышав это, Кэт никак не могла выбросить видение из головы — тот бедняга держался так, как обычно вел себя Роб, точно так же держал голову, и его плечи на добрых полфута возвышались надо всеми остальными. Хотя она не успела толком рассмотреть лицо, Кэт все более утверждалась в мысли, что видела именно его. После этого случая видение — избитый, закованный в кандалы Роб — преследовало ее и днем и ночью.

Неделю спустя, когда раис в очередной раз посетил их, Кэт отозвала его в сторону.

— Можно с вами поговорить? — спросила она, не поднимая глаз от пола.

Аль-Андалуси провел ее в салон, и она рассказала ему, что видела на суке. А когда хозяин ничего не ответил, у нее возникло ощущение, что он уже знает, о чем она собирается просить.

Кэт подняла глаза и увидела, что губы у него сжались в тонкую, жесткую линию, глаза стали как кремни. Сейчас он выглядел в точности так же, как тогда, когда приказал заклеймить проповедника Трурана.

— Я вот подумала, не могли бы вы разузнать… — быстро произнесла она, прежде чем окончательно лишиться мужества. — Может, там у них и впрямь имеется пленник по имени Роберт Болито, среди английских рабов…

Раис сидел совершенно неподвижно. Потом произнес очень медленно:

— Зачем тебе это? Кто он тебе?

— Он мой кузен, — твердо ответила Кэт.

Сиди Касим откинулся назад, оперся спиной о стену, полуприкрыв глаза, как дремлющий кот. Потом отмахнулся:

— Я не вмешиваюсь в чужие дела. — Наклонился, взял свой кальян и полностью погрузился в процесс его набивки и раскуривания.

— Пожалуйста, — снова попросила Кэт. Сердце у нее стучало так сильно, что она едва могла говорить.

Но он даже не взглянул на нее, так что в конце концов она повернулась и вышла.

Прошло несколько дней, сплошь занятых работой и болтовней. Раис больше не появлялся. От него приходили распоряжения — их приносил один из рабов, приходивший из дома на том берегу реки. У Кэт было ощущение, что раис избегает ее, поэтому вела себя с мальчишкой-рабом резко и отсылала его обратно, даже не предложив перекусить. Они работали над роскошной туникой без рукавов, которую нужно было украсить вышивкой от ворота до подола, потом своей очереди ждало покрывало для постели, нуждавшееся в некотором обновлении, а еще был заказ на свадебное покрывало с распоряжением использовать для него только самые лучшие шелка и тончайший батист. Может, оно предназначалось для его кузины Хадиджи? Кэт пришлось сделать над собой усилие, чтобы изгнать из памяти слова Лейлы.

Работу над туникой она поручила троим своим лучшим ученицам, покрывало для постели отдала Хабибе, Латифе и Ясмине, а свадебным нарядом занялась сама. Лейла отправилась на рынок купить самый лучший, мягкий, тончайший батист, а Кэт осталась с Хасной и двумя другими женщинами постарше и стала набрасывать дизайн вышивки.

— Гранаты, — предложила Хасна, сияя глазами. — Представляешь, золотое и красное на белом фоне!

Но вдова Латифа осуждающе поцокала языком.

— Гранаты — это когда у тебя первый ребенок, это же всем известно! Ты что, хочешь, чтобы новобрачная была опозорена?!

Хасна покраснела, все расхохотались, и именно этот момент Сиди Касим выбрал, чтобы появиться у них в комнате. Его сопровождал еще один мужчина. Кэт сидела спиной к двери, так что только воцарившееся вдруг молчание, а также то, как женщины поспешно прикрыли себе лица, дало ей знать о присутствии посторонних. Она тоже опустила на лицо вуаль и обернулась.