Преданное прошлое

Еще я нашла упоминание о письме мэра Плимута, датированном апрелем 1625 года, в котором он сообщал Тайному совету короля о том, что имел беседу со свидетелем, собственными глазами видевшим целый флот из «тридцати кораблей», готовый отплыть из Сале в Марокко к нашим берегам с целью захвата пленных; было понятно, что тогдашние власти не предприняли никаких мер, проистекающих из этого предупреждения.

В последней статье обнаружилось такое, от чего у меня по спине побежали мурашки и волосы встали дыбом. Ссылаясь на официальные документы того времени, ливанский специалист по этому периоду описал налет корсаров летом 1625 года на церковь в Маунтс-Бэй и захват «порядка 60 мужчин, женщин и детей, которых потом увезли в плен».

Несколько мгновений я дрожала, не в силах прийти в себя. Читала и перечитывала эти строки, стараясь убедиться, что все поняла правильно. Потом достала книжку, которую подарил мне Майкл, положила на стол и уставилась на нее, чувствуя, как последовательность странных исторических событий опутывает меня всю, словно призрачной паутиной. Вот я сижу в библиотеке, в Пензансе, на берегу Маунтс-Бэй, положив левую руку на мягкую телячью кожу обложки этих совершенно фантастических мемуаров семнадцатого века, а моя правая покоится на твердом и гладком пластике компьютерной мыши; древность и современность соединены этаким мостиком из тела живого человека, простершимся через четыре столетия истории. Теперь и мой разум понял то, что уже давно приняло сердце: Кэтрин-Энн Триджинна действительно была похищена с воскресной службы в церкви безжалостными пиратами, чтобы потом быть проданной на невольничьем рынке в пятнадцати сотнях миль отсюда, в чужих землях, на другом континенте.

Именно в этот момент заверещал мой мобильник — словно возник электрический контакт, перекрыв некий эмоциональный разрыв в сознании. Это был Майкл.

Надо было просто отключить аппарат, но осуждающее выражение лиц окружающих ввергло меня в панику, и я выбежала из зала, чтобы ответить на звонок.

— Да?

— Почему ты так внезапно сбежала? И что имела в виду, бросив мне эту гнусную фразу: «У меня сложилось впечатление, что мы с тобой уже некоторое время назад простились»? Прямо как выстрел в лицо! Это больно слышать!

Я едва не рассмеялась.

— Тебе больно?! А как насчет меня?! Это ведь ты меня бросил, а вовсе не наоборот. Так что нечего жаловаться.

— Да знаю я, все знаю. Я был не прав. Мне не следовало так поступать.

— Как именно?

— Не следовало с тобой расставаться. Я не могу так жить, не могу без тебя, Джулия. Мне тебя очень не хватает.

Всякая брошенная женщина мечтает услышать подобные слова от бросившего ее мужчины. Всякая брошенная женщина репетирует про себя убийственные ответы, чтобы раздавить проклятое насекомое, что забралось ей под воротник. Но к сожалению, в этот момент ни один из аргументов не приходил мне в голову. Вместо этого у меня вырвалось:

— Правда? — причем вырвалось с каким-то ужасным, жалостным подвыванием.

— Давай встретимся вечером. Приезжай ко мне в гостиницу, поужинаем вместе. Если захочешь, останешься у меня. — За этим последовали разнообразные предложения сексуального характера, от которых у меня внизу живота начались настоящие колики от возникшего желания.

— Ну, не думаю, что это такая уж блестящая идея, — вяло ответила я.

— Она же всегда у нас отлично срабатывала. Давай, приезжай, ты ж сама этого хочешь. А потом почитаешь мне на ночь выдержки из этой книжки про вышивку…

Последняя фраза подействовала на меня как ведро холодной воды, опрокинутое на голову.

— Нет, не могу, — твердо отказалась я. — Слишком рано, у меня еще душа болит от обиды. Мне надо понять, чего я на самом деле хочу, что мне необходимо и что для меня хорошо. Не думаю, что это будет хорошо для меня — провести нынешнюю ночь с тобой. Иди погуляй, а потом прими холодный душ. Завтра увидимся.

И, вся дрожа, отключила связь. А потом вообще выключила телефон. Когда я вернулась на свое место в читальном зале, то увидела, что связь с Интернетом накрылась.

ГЛАВА 14

Кэтрин

1625 год