Преданность. Повесть о Николае Крыленко

— Теперь уже многим ясно, что социал-демократия руководит борьбой рабочего класса, как пишет в своей работе «Что делать?» Ленин, не только за выгодные условия продажи рабочей силы, а и за уничтожение того общественного строя, который заставляет неимущих продаваться богачам. Мы должны активно взяться за политическое воспитание рабочего класса, за развитие его политического сознания, ибо, как совершенно правильно утверждает Ленин, классовое политическое сознание может быть принесено рабочему только извне, то есть извне экономической борьбы, извне сферы отношений рабочих к хозяевам…

— Ну и память же у этого студента! — восхитился седоусый.

— Полагаю, дело здесь не только и не столько в памяти, хотя она у него действительно превосходная, — отозвался его сосед. — Здесь налицо органичное слияние собственных убеждений с абсолютными социал-демократическими знаниями.

Николай закончил свое выступление под дружные рукоплескания. Костя вскочил на стул и восторженно запел «Марсельезу». Все подхватили слова песни.

Расходились неохотно, толпились в вестибюле, разговаривали громко, забыв о всякой осторожности. Здесь-то, у окна, и разыскал Николая седоусый. Он подошел, поздоровался и, запросто взяв за локоть, сказал:

— Я ваш единомышленник, я член РСДРП, мне надо с вами обстоятельно поговорить, но не здесь, а в более подходящем, не таком шумном месте. Вот что: не смогли бы вы завтра часикам этак к восьми прийти ко мне?

— Обязательно найду время. Седоусый улыбнулся и назвал адрес.

Вскоре Николай стал членом партии, однако из «Централки» не ушел. Он даже после того, как сделался большевиком, продолжал выполнять ее поручения, сообразуясь с обстановкой и заданиями комитета: руководил митингами и демонстрациями студентов. И всюду, как верный оруженосец, его сопровождал Костя Сухарь. Тот удовлетворялся тем, что университетская организация со временем получила новое название: «Объединенная социал-демократическая организация студентов С.-Петербурга». Это его вполне устраивало, так как нравы и порядки в ней больше подходили несколько анархической Костиной натуре. Порой он доставлял Николаю немало хлопот, но это не мешало их дружбе.

Как-то, возвращаясь со студенческого митинга, Костя затянул Николая в молельный дом. Там у этих самых баптистов проходил не то сход, не то вечеря — и Костя, ободренный успехом на митинге, решил, что называется, с места в карьер распропагандировать заодно и сектантов.

— О чем здесь толковать, братия? — сказал он насмешливо. — Если вы сами не признаете икон, то есть рисованного бога, то как же можно верить в того, кого и пощупать даже нельзя?

Что тут поднялось! Сектанты угрожающе загалдели. Один из них, рыжебородый верзила, схватил Костю за воротник. И, пожалуй, здорово досталось бы им, если бы Николай вовремя не вспомнил одну из заповедей баптистов, которая требовала крещения человека в сознательном возрасте. Он сказал об этом как можно спокойнее:

— Отпустите его, почтенный: он же еще не посвящен, — и, воспользовавшись замешательством рыжебородого, быстро, но довольно убедительно выложил все, что знал о вере баптистов. Это подействовало: сектант выпустил Костин воротник, хотя и пробурчал не очень дружелюбно:

— Я вот окрещу его вдоль спины орясиной, будет тогда знать, как глумиться над истинной верой.

Словом, отделались тогда легким испугом. Костя всю дорогу хохотал:

— Какую ты им проповедь закатил! Спасибо, век не забуду: если бы не ты, быть бы мне битым, а как же!

— Еще побьют, не сомневайся, — обнадежил его Николай, — а заодно и мне достанется.

— Тебе — нет. Ты для этого слишком положительная личность. И для меня совершенно непостижимо, как это у тебя все так ловко получается. Студентов всех заворожил — ходят за тобой, как овцы. У меня такое ощущение, что ты старше меня этак лет на пять. Очень уж ты целеустремленный, а мне — веришь, нет — иной раз хочется, как в духовном училище, привязать банку к хвосту кошки…

5

Накануне девятого января Николай отправился на Металлический завод без Кости. Тот с его взбалмошностью мог только помешать, а дело предстояло серьезное: Николай решил еще раз попытаться убедить рабочих не ходить на поклон к царю.

— Только вы поосторожнее там, — предупредили его в комитете. — Сами знаете, обстановка сейчас сложилась в Петербурге очень для нас неблагоприятная, гапоновцы обманом и хитростью поддерживают среди определенной части рабочих веру в царя-батюшку, он, мол, непременно выслушает их и поможет избавиться от лихоимства хозяев. Поэтому действовать надо весьма осторожно, а то может случиться, как случилось тогда у сектантов. Помните?

— Еще бы не помнить! — рассмеялся Николай. — Нас там чуть было не поколотили.

Сейчас он шел не к баптистам, а на завод, где его хорошо знали, однако на душе у него было тревожно: удастся ли отговорить металлистов от опрометчивого шага? Раньше они его слушали с большим вниманием, особенно когда он говорил о том, что недостаточно добиваться у администрации только материальных уступок: