Преданный

Мы, а точнее я, или я, или снова я, очнулись оттого, что в треснувшем колоколе моей башки эхом гудели разговоры и смех. Колокол был таким тяжелым, что болела шея. Я был скреплен с деревянным стулом, руки связаны за спиной, ноги привязаны к ножкам стула, а стул стоял в холодном подвале с серыми каменными стенами, вдоль которых тянулись уставленные ящиками деревянные полки промышленного вида, шириной с небольшую кровать. В телевизоре бормотало какое-то кино, а перед ним стояла пара продавленных диванов, притиснутых к журнальному столику. Битл, Мона Лиза и два других бандита, Урод и Уродец, играли в карты и курили. Конечности у меня онемели, но страх, вцепившийся мне в хребет, с лихвой восполнял отсутствие каких-либо ощущений в руках и ногах. Тут не было ничего сюрреального. Тут все было очень даже реальное. Если я и выйду из этого подвала живым, то – в самом лучшем случае, – скорее всего, только при условии, что здесь останутся какие-то части меня, пальцы ног или рук, а то и целые конечности, глаза или уши. В худшем случае я выйду из этого подвала трупом, и тут, конечно, тоже имелись вариантики, потому что можно выйти целым трупом, можно – кусками трупа, а можно – кусочками.

Первым на меня обратил внимание Уродец и ткнул в бок Битла. Битл злобно зыркнул и швырнул в меня очередью слов, среди которых были «ублюдок», «мудила» и «узкоглазый». Каждое понятое мной слово – и каждое непонятое – молотком долбило в мой треснувший колокол. В колоколе эхом метались все выученные мной плохие французские слова, в том числе и все антиазиатские расовые эпитеты, которыми Лё Ков Боя и Семерых Гномов наградили за все то время, что они прожили в Париже, и которые они переадресовали мне. Битл хотел донести до меня, что тоже знает эти оскорбления, но я всю жизнь жил бок о бок с расизмом, а потому сделал вид, что меня это никак не задевает, и даже заставил себя рассмеяться. Я ведь все-таки Больной Ублюдок. Никакому гангстеру меня не запугать, даже если он уже меня запугал. Но эти ребята не должны узнать, как мне страшно. Гангстерам, юристам и священникам вид чужого страха доставляет удовольствие.

Мудила? – переспросил я со всем пренебрежением, на какое был способен. Узкоглазый? А как насчет Asiate. Chinetoque. Jaune. Tchong. Bridé!

Битл рассмеялся. Ты еще niakoué забыл.

Niakoué? Такого не слышал.

А как насчет FILS DE PUTE?

Ну, это слышал.

Далее я перестану упоминать здесь все случаи появления fils de pute или sale fils de pute, поскольку с этого момента они были низведены до уровня запятых или точек, невидимых и неслышных. В этом отношении гангстеры из грязного подвала почти не отличались от гангстеров из худшего азиатского ресторана в Париже, которые, находясь на самом дне индустрии обслуживания, пытались компенсировать свой кастрированный статус, то и дело сплевывая «твоювжопумать», словно и вправду плевались, что в ресторане категорически запрещено. Разумеется, свыкнуться не только с вжопуматерью и fils de pute, но и со всеми расистскими оскорблениями, которыми нас поливали, для нас со мной было все равно что ступить на крутой откос, но я или мы в целом всегда двигались в этом направлении, что раньше, в весьма двусмысленной роли шпиона, что теперь – в еще более двусмысленной роли начинающего гангстера. Но если я думал припугнуть этих гангстеров, украв у них слова, которыми они могли меня оскорбить, то они, похоже, не очень-то испугались. По крайней мере, Уродец не испугался точно, только спросил, ощерившись: ну что, кто боится большого и страшного китаезы?

Я ведь скоро умру, да? Но если я умру, то постараюсь умереть как следует, по крайней мере, пока не станет слишком больно. Одобряю, вскричал я. Это даже лучше, чем Больной Ублюдок, браво, расисты!

Мы не расисты, ответил Битл. Просто ты нам не нравишься.

Так что же вы не перережете мне горло? – спросил я.

С одной стороны, может, и не очень умно было напоминать моим похитителям о самом мерзком приемчике, к которому они могут прибегнуть. Но с другой стороны, почему бы сначала не обговорить самые животрепещущие вопросы?

Ну зарежем мы тебя как овцу, и в чем прикол? – спросил Битл. Тебя даже в жертву не принесешь.

Хо-хо! – хохотнул упитанный майор.

Хи-хи! – подхихикнул ему Сонни.

Заткнитесь! – сказал я.

Нет, это ты заткнись! – заорал Битл, вскочив с дивана и разметав облако сигаретного дыма. Ты, блядь, вообще кто такой?

А! – сказали мы со мной хором. Вот в чем вопрос! Вечный вопрос. Вопрос, который не дает нам покоя с сотворения времен!

Ты его не путай, сказал Мона Лиза. Мне не надо, чтобы он… чтобы ты заткнулся. Мне надо, чтобы он говорил.

Я, подражая Богу, молчал.

Ты оглох, что ли, больной ублюдок? Давай рассказывай про le Chinois.

Про кого?

Le Chinois! – взревел Битл.

Про доктора Мао, что ли?