Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

Этими словами Кун, сам того не ведая, подписал себе приговор. Тест на лояльность он не прошел. Весной 1948 года его снова отправили в тюрьму. Парадокс в том, что юридически он все это время не считался арестованным. Ордер на его арест выписали только 30 августа 1951 года и в октябре того же года Особое совещание при Министерстве госбезопасности СССР приговорило его к 25 годам тюремного заключения: его признали виновным «в подготовке и ведении агрессивной войны против СССР».

Никакие заслуги в деле заговора против Гитлера не приняли в расчет, более того, участие в заговоре расценили как лишнее доказательство его вины. В обвинительном заключении указывалось: «Установлено, что участники заговора имели следующую цель: уничтожение Гитлера; заключение сепаратного мира с Англией, Францией и США; продолжение войны против Советского Союза совместно с этими государствами».

Срок тюремного заключения Иоахима Куна исчислялся со дня его сдачи в плен (с 27 июля 1944 г.), т. е. на свободу он должен был выйти летом 1969 года. В 1944 году Куну тридцать один год, стало быть, на освобождение он мог рассчитывать лишь в пятьдесят шесть лет. Его посадили в каторжный Александровский централ близ Иркутска, отличавшийся очень суровыми условиями. Он мог погибнуть, сойти с ума, умереть от болезни… Но он оказался «крепким орешком».

Кун боролся за свою судьбу и пытался добиться справедливости. Надежда забрезжила после смерти Сталина и перестановок в МГБ. В июне 1954 года ему предоставили возможность писать письма, получать письма и принимать посылки. Куна должны были освободить на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1955 года, но этого не произошло. Его освободили только в январе 1956 года, и через лагерь для перемещенных лиц он вернулся на родину.

«Одиннадцать лет заключения превратили его в тяжелобольного и морально надломленного человека. С прежним друзьями он никогда более не встречался», — отмечает историк Борис Хавкин.

Кун был «виноват» по всем статьям. В Германии тогда уже набирал силу комплекс вины, и все, кто участвовал в военных походах Гитлера, рассматривались в обществе как преступники — от простого солдата до высокопоставленных офицеров. Антифашистом Кун не был, почти все его соратники по заговору казнены еще в 1944-м, поэтому тот факт, что он выжил, тоже добавлял сомнения в его репутации: как это так, все погибли, а он уцелел? Кроме того, на совести Куна — гибель его непосредственного командира, который проявил к нему великодушие и поплатился за это жизнью. Между прочим, у того было пятеро детей в возрасте от одного до четырнадцати лет…

Несмотря на адские условия в тюрьме, Кун оказался настоящим счастливчиком: природа все-таки подарила ему крепкое здоровье. После возвращения на родину он прожил еще очень долгую жизнь. Хотя, может быть, и сам не был рад этому, поскольку он жил так, как будто бы… его не было. О нем никто не хотел знать и слышать. Дожил он и до падения коммунистического режима в ГДР, и крушения Берлинской стены, и объединения Германии. Иоахим Кун умер в марте 1994 года.

Борис Хавкин в одной из своих публикаций процитировал адресованное ему письмо вице-президента Национального комитета «Свободная Германия» Генриха фон Айнзиделя, общавшегося с Куном в 1970-х годах: «В ФРГ нужно было вечно стыдиться того, что ты перешел в плен к русским… Человека, который был так сломлен жизнью, не хотели представлять в качестве борца Сопротивления…»

«Поднять голос правды»

Событие, произошедшее в Советском Союзе в 1975 году, вызывает сегодня самые полярные оценки. Капитан 3-го ранга Валерий Саблин поднял военный мятеж на противолодочном корабле «Сторожевой», направленный против власти коммунистической партии. Государственная измена! В советской истории подобного не было ни до, ни после. А вот в дореволюционной похожие эпизоды есть — во время Первой русской революции, и их участники числятся героями. Я имею в виду участников восстания на броненосце «Потемкин», лейтенанта Петра Шмидта, поднявшего мятеж на «Очакове»… Хотя Шмидт и участники восстаний, без сомнения, нарушили воинскую присягу.

«Любой переворот (революция) приводит к „смене вех“, — отмечает историк Валентин Смирнов, директор Российского государственного архива Военно-Морского флота. — И то, что считалось преступлением при прежнем режиме, в новых условиях декларируется как подвиг. Классическим примером в этом отношении является „декабризм“. В царское время его участники были осуждены как государственные преступники, при Советской власти — возведены на пьедестал. Лейтенант Шмидт — из этого ряда, но он был очень сложный человек: „по болезни“ списан с транспорта „Иртыш“, который „шел к Цусиме“, и вскоре, уволенный с флота, оказался во главе мятежников. Более ранний и менее известный пример — лейтенант Николай Суханов».