Предательство. Последние дни 2011 года

Только она стала сыпать крошки хлеба, как небольшая стайка птиц с шумом устремилась в лоджию. Его Сергей Георгиевич увидел сразу. Он, чувствуя поддержку хозяйки, не только растолкал всех, но и умудрился схватить большой кусок хлеба и, чтобы сородичи его не беспокоили, сел на стол.

— Иди, голубчик, — Александра Ивановна подошла к нему и протянула руку с хлебом. — Тебя не обижают?

Сергей Георгиевич смотрел на свою мать, доброты и внимания которой хватало на людей и птиц. От нее веяло теплом и уютом, и он понимал, что с ней он всегда будет в светлом детстве.

* * *

— Должна признаться, что мама и Олег Борисович отговаривали меня ехать к Вам — неудобно людей беспокоить, можно снимать и у нас. Как всегда, можно дома, только бы не ехать.

— Не волнуйся, — успокоил ее Сергей Георгиевич. — Без завидных снимков ты не покинешь деревню Духанино.

Говорил это он весело, с задором, который вселял уверенность. Маша улыбнулась. И незнакомый дом, куда она ехала впервые, казался уже знакомым. И люди, с которыми ей предстояло познакомиться, казались уже близкими.

Ворота были открыты. Около них стояла молодая женщина и крепыш в комбинезоне, в валенках и без варежек. Когда Сергей Георгиевич и Маша подъехали к воротам, малыш стал радостно махать рукой и уверенно направился к автомобилю. Сергей Георгиевич открыл дверцу, малыш по-хозяйски стал влезать деду на колени.

Наташа тоже подошла к автомобилю, поздоровалась с отцом, потом, заглянув в машину, с улыбкой поприветствовала Машу.

— Это моя дочь, Наташа, а это Маша, — представил Сергей Георгиевич.

— Очень приятно, — ответила Наташа.

— Здравствуйте, приятно познакомиться. А как звать этого красавца? — поинтересовалась Маша.

— Марик, точнее — Марк Антонович.

— Почти Марк Антоний.

— Точно, так и считаем, — подтвердила Наташа. — Как доехали?

— Нормально, без приключений. Наташа закрой ворота, а мы с Мариком порулим.

Пока машина подъезжала к дому, Марк успел лихо включить поворотники, задействовать дворники в различных режимах и успешно поучаствовать во вращении руля.

— Все, приехали, можно выходить, — очевидно, что это в большей степени было сказано Марику.

Маша вышла из машины и огляделась. Перед двухэтажным кирпичным домом был квадратный участок со сторонами метров по двадцать — двадцать пять. Почти по диагонали участок разделяла дорожка, на которой могли разъехаться две машины. С одной стороны росли сосны, с другой — декоративные деревья странной формы и небольшая аллея деревьев, которая располагалась у забора и упиралась в огромное старое дерево. В аллее были видны две кормушки для птиц.

Настроение у Маши испортилось. После огромного участка Олега Борисовича трудно было поверить, что здесь можно фотографировать птиц, возможно, воробьи и синицы залетают. С таким настроением она, в сопровождении Наташи и ее сына, вошла в дом.

В маленькой прихожей было тепло, это было приятно — у Маши немного замерзли ноги, хотя в машине было достаточно тепло. Еще больше ей понравился запах, он шел из глубины дома. Пахло чем-то вкусным, явно что-то пекли. Ее ждали, к приезду готовились, и это немного подняло настроение.

Когда Маша снимала куртку, в проходе появились женщина небольшого роста и маленькая собака — йоркширский терьер, которая разразилась громким лаем. Женщина представилась:

— Добрый день. Я супруга Сергея Георгиевича — Татьяна Александровна. А это, — сказала она, указав на собачку, которая одновременно лаяла, прыгала и извивалась, — наша Рада. Проходите в дом.

— Маша, — коротко представилась гостья. — Я вас не очень потревожила?

— Мы гостей любим, поэтому чувствуй себя как дома. Наташа, проведи Машу. У меня уже готовы хачапури, только не задерживайтесь.

Наташа повела Машу на второй этаж показать ей гостевую комнату, в которой ей предстояло переночевать. Они были в комнате, когда, предварительно постучавшись, вошел Сергей Георгиевич и принес сумку. Его сопровождала Рада, которая все время пыталась привлечь его внимание и просилась на руки.

— Маша, пока ты не начала обустраиваться, пойдем, я что-то покажу.

Они вышли в просторный холл второго этажа и зашли в соседнюю комнату. Это был кабинет Сергея Георгиевича. Он подвел ее к стеклянной двери, выходившей на балкон, и жестом показал на старую яблоню.

— Вон видишь разветвление с левой стороны, где свисает немного коры. Там столовая дятла, прилетает с шишкой и долбит. Иногда долбит и ствол самой яблони. Дерево очень старое, лет шестьдесят-семьдесят, оно медленно умирает, и в стволе, возможно, много всевозможных личинок.