Предчувствие

За пару месяцев Петр успеет найти способы выживания – переводы нон-фикшн для нескольких журналов (в письменном виде иностранный язык, как обычно, будет создавать куда меньше проблем, чем в форме звучащей речи[26]). С Гретой они, увы, станут видеться реже, романтика романтикой, а жить, согласитесь, на что-то тоже надо (вычтите из гонораров за переводы сумму квартплаты и сами поймете, сколь мало монет останется в карманах у нашего героя). Литературные вечера начнут волочиться монотонной чередой, любой из них запросто можно будет пропустить без особого сожаления, но Петра все это не слишком сильно обеспокоит. Он вспомнит глинистые лужи родного города, и столичная осень покажется ему изысканным брейгелевским холстом, а жалобы замерзающих горожан – праздным, сытым брюзжанием. Конечно, сборища литераторов быстро лишатся лоска, окутывавшего их в воображении Петра, теперь они все больше будут напоминать собрания филателистов или встречи обменивающихся крючками рыбаков, но ему захочется полюбить новый образ жизни даже в его рутинности. Таков Петр! Берите с него пример!

Впрочем, внезапно найдется повод для настоящего изумления. Как ни странно, благодаря опостылевшему Шакуршинову. Тебе не известен Никон? – спросит он. Нет, а кто это? – поинтересуется Петр. Музыкант. Пойдем на концерт в субботу? Слишком депрессивен, но хотя бы однажды его надо увидеть, фыркнет Евгений. Грета заявит, что этот подростковый эпатаж не для нее, а уже на следующий день будет всерьез поражена заявлением Петра, что выступление Никона (ты про этого психованного наркомана?) – лучшее из всего увиденного им в столице. Неужели прорастут первые семена раздора? Но не будем торопить события. Сначала Петр должен войти в темный зал.