Предел прочности. Книга вторая.

Вейзер здесь был ни причем. Коврик обладал самосознанием и передвигался исключительно по собственной воли. Впрочем, рассказывать об этом Мэдфорду я не стал, не хватало еще закрепить за собой репутацию странного парня. И без того на меня косо посматривали, а тут еще эта новенькая появилась.

С Арчер все было непонятно, начиная с самого факта перевода. Где это видано, что бы десантник перекрашивал цвета и становился детективом. Не было раньше таких случаев, даже всезнающий Луцик подобного припомнить не смог. А раз непонятно, значит подозрительно.

Вокруг девушки мигом выросла стена отчуждения, еще более высокая, чем возле меня в первые месяцы обучения. Новенькую провожали взглядами, шептались за спиной, а вот посмеиваться в открытую опасались. После того, как она вырубила одним ударом МакСтоуна, приумолкли даже самые острые язычки. Хотя поводов для шуток было хоть отбавляй.

Нет, с внешностью у новенькой был полный порядок, она была даже симпатичной, но вот эта мужиковатая походка. Да и манеры, мягко говоря, не женские.

- Сидит, словно яйца мешают, - презрительно морщит носик Марго. – Смотрите, ноги в шпагате развела.

- А пьет, как кобыла на водопое, - вторит ей Луцик. – Хлебает, что в коридоре слышно.

- Да ладно, чего вы, нормальная же девчонка, - пытается встать на ее защиту Леженец.

- Какая нормальная, - Витор аж задыхается от возмущения. – Да эта отсталая ложку сроду в руках не держала. Смотри, как локоть оттопырила.

Леженец лишь вздыхает: спорить бесполезно, когда наглядный пример бескультурья прямо перед глазами.

- Эй, Воронов, может научишь своего телохранителя манерам? – Луцик никак не угомониться.

- С удовольствием. Сейчас позову Арчер, и ты все ей расскажешь, самым подробным образом.

Я не собираюсь никого звать, но Луцику этого хватает. Он отходит в сторону, а вскоре и вовсе исчезает, привлеченный новым шумом в коридоре.

- Слышь, Воронов, - Леженец смущенно трет шею, - и вправду, чего она за тобой ходит?

Хотел бы знать. В открытую Арчер за мной не следила, но я постоянно натыкался на нее взглядом. Куда бы не пошел, везде на периферии маячила ее фигурка, будь то общий зал или берег озера. Пару раз сбегал в лес на весеннюю прогулку и там меня находила. Близко не подходила, маячила на грани видимости, то и дело теряясь меж кустов и стволов деревьев.

Попытался поговорить с ней, но уперся в глухую стену молчания. И не я один. Леженцу явно приглянулась стройная девушка, с завидным постоянством швыряющая его на татами. Наш спортсмен даже не пытался сопротивляться, раз за разом оказываясь лежащим под Соней.

- Устроили здесь, дом свиданий, - ярился Камерон, когда в очередной раз обнаружил довольного Дмитрия и восседающую сверху Арчер. – Всем три километра вокруг территории! Бегом, я сказал! А тебе Леженец, лично уши оборву, если еще раз с бабой в спарринге увижу.

Так и закончились короткие минуты счастья Дмитрия, потому как других возможностей для общения с новенькой у него не возникало. Все та же глухая стена молчания.

Я настолько свыкся с постоянным присутствием новенькой, что даже удивился, когда меня одного отправили в отпуск. В этот раз никто не предлагал выбрать направление, поставили перед фактом – едешь на родину.

- Нанесенные травмы были слишком серьезными, - сообщил мне доктор Мартинсон. – Организм лучше восстанавливается в родном хроносе.

Кто я такой, чтобы спорить с врачом, да и домой хотелось очень, хотя бы на сутки. А золотые пески Латинии… что ж, ждали целый год, подождут еще годик, никуда не денутся.

Дома стояла невыносимая жара. Конец июня был беспощаден ко всему живому, обжигая солнцем, сковывая духотой и липким потом. Нечего и думать соваться в такую погоду на улицу.

На улице мелькали одинокие прохожие, во дворе так и вовсе никого не было, один лишь здоровый котяра обессиленно валялся под лавкой. Не позавидуешь животине, в зимней-то шубе.

Я открыл холодильник, и волна приятного холода окутала с головой. Достал с верхней полки миску с салатом, звякнув, поставил на стол. Металлическая поверхность тут же покрылась сплошным конденсатом. А вот и бутылочка домашнего кваса. Отец утром слил порцию настоявшегося напитка, успевшего к обеду не только остыть, но и порядком подмерзнуть, так что пальцы сводило. Эх, красотища! Не выдерживаю, наливаю половину бокала и залпом вливаю в себя ледяную жидкость. В висках аж ломит от холода.

- Это, вообще-то, для окрошки, - слышу за спиной нудный голос Катьки.

- Маме позвони, пожалуйся, - отвечаю, а сам расплываюсь в довольной улыбке. Ни одна мелкая не испортит удовольствия от свежего кваса.

Сеструха уходит, а я сажусь обедать. Добавляю в окрошку майонез, обильно посыпаю зеленью, и начинаю активно работать ложкой. Чувствую, не хватает соли, а еще можно перчику душистого добавить. Пока ищу солонку, вновь натыкаюсь взглядом на мелкую.

- Мама сказала, чтобы с хлебом ел.

Вот ведь сколопендра противная.

- Щас тапком кину, - предупреждаю я по-хорошему.