Предел прочности. Книга вторая.

- Ствол, - вдруг вскрикивает кто-то рядом, пронзительно и резко, очень похоже на девчонку. Но я-то помню, что девчонок среди восьмерки не было, сплошь сопляки безусые. А еще помню слова Камерона:

- Не знаешь, откуда стреляют – ложись на землю, непонятная ситуация – ложись на землю. Ни в коем случае не ломись напропалую, словно лось, которому подробности прищемили. Человеческий глаз так устроен, что в первую очередь видит движущуюся мишень. Поэтому, если не можешь оценить обстановку, ложись куда? Правильно, на землю, а не на Леженца, как это делает Арчер.

Чужие руки почти не держат, поэтому я легко заваливаюсь на бок, падаю прямо под окружившие меня ноги. Хлопки, целая череда хлопков, истошные крики, топот, мат. Я зажмуриваюсь от пыли, а когда открываю глаза, вижу рядом Гочу.

Местный авторитет лежит на земле, вальяжно так, подогнув под себя ногу, и раскинув руки в разные стороны. Широко открытые глаза устремлены в небо, а под затылком стремительно набегает темная лужица крови. Рану с этого ракурса не видно, но нет сомнений – Игорь попал четко в голову. А может это был водитель.

Чуть дальше замечаю валяющийся в пыли пистолет. Не успел Гоча, не выстрелил, как и его напарник, упавший лицом вниз возле самого Хаммера. Не добежал буквально пару метров.

Слышу всхлипы, поворачиваюсь и вижу одного из пацанов – глаза напуганные, губы трясутся. Лежит, плотно вжавшись в серую землю.

- Скажи им, чтобы не убивали. Я случайно… Я на лавочке сидел, бабушку с дачи должен был встретить. Они позвали… я не мог отказаться. Скажи им...

Хлопок, тело вздрагивает, и парнишка замолкает, только остекленевшие глаза продолжают смотреть на меня.

- Чисто, - раздается голос водителя со стороны открытого гаража.

- У меня тоже, - сообщает Игорь и останавливается рядом со мною. – Цел?

- Да, вроде, - я принимаю протянутую ладонь и с трудом поднимаюсь. Все еще ощущаются последствия ударов в живот.

Осматриваюсь и вижу семь тел без признаков жизни. Восьмой, видимо, укрылся в боксе, потому как именно оттуда выходит водитель. Останавливается, смотрит на грязные брюки и досадливо морщится. Не иначе, испачкался в гараже, пока охотился за последним.

- Пацаненка-то зачем, - с трудом спрашиваю, переводя дыхание.

Игорь щелкает предохранителем и засовывает пистолет в кобуру. Отвечает не сразу, изучая распростертое под ногами тело. Наконец, глухо произносит:

- Директива такая, свидетелей не оставлять.

Жду от крепыша нотаций, что из-за меня все, что нарушил приказ и полез в самое пекло, и каждый труп на моей совести. Но я ошибаюсь: Игорь молчит, о чем-то напряженно думает. Конечно, если эта каменная башка в принципе способна к мыслительному процессу.

На его поясе начинает пиликать рация, мигать зелеными огоньками. Веселый перезвон звучит совсем уж неуместно, здесь, под палящими лучами солнца, среди мертвых. Смотрю, как под подошву устремляются ручейки чужой крови.

- Отвези его до дома, - Игорь включился и теперь командует водителю. Смотрит на меня, пустым, ничего не выражающим взглядом. – Через два пятнадцать будь готов к отправлению. Будем ждать в положенном месте. И воздержись от лишних перемещений. Не думаю, что могут возникнуть проблемы, но так спокойнее будет.

Не возникнут. Нет Гочи, нет проблем.

Мы идем с водителем к машине, когда за спиной звучит усталое:

- Дима… Дима, где машина? Дима, не могу – это не ответ, у меня протокол. Что значит, надоело слушать. Дима, мне так и доложить наверх?

Меня довезли до самого дома. Водитель остановил машину на обочине, откуда виднелся облезлый фасад родного «5А». Обычно выкидали на заброшенной дороге у старого кладбища, но в связи с последними событиями ребята решили подстраховаться. Наверное, следовали одной им известной директиве.

Хлопаю дверцей, не прощаюсь, и быстрым шагом двигаюсь в сторону дома. Пора освобождать Витьку из запертой квартиры. Ни о чем не думаю, никаких эмоций или переживаний, словно Игорь сумел заразить пустотой собственных глаз. Ни одной мысли, одна лишь усталость.

Заворачиваю за угол и натыкаюсь на… Витька. Друг бежит, лицо злое, пальцы стиснуты в кулаки.

- Куда собрался, атлет?

Приятель аж задыхается от негодования, хочет что-то сказать, но следом за ним вылетает Катька. Так вот кто успел его выпустить - мелкая только вернулась с пляжа, даже свой сарафан переодеть не успела. Сама в песке, а все туда же, сует любопытный нос, куда не следует.

- Брысь домой, сколопендра, - прикрикиваю я на нее.

Ага, как же, послушается она. Катюха встает в позу: упирает руки в боки и презрительно смотрит на меня.

- Кать, иди домой, нам надо с твоим братом поговорить, - говорит Витька и она его слушается. Нехотя, показывая всем видом недовольство, но слушается. Не меня, ее родного брата, а постороннего пацана! Ну хорошо, не такого уж постороннего, Витька она с сопливого детства знает, но все-таки.

- Может тебе ее к себе забрать, - не выдерживаю я.