Предел прочности. Книга вторая.

Кристинка встретила кислым выражением лица. Буркнула: «проходите», и зашлепала в сторону зала.

- Может мне лучше домой?

- Тихо, - шикает приятель и жестом велит следовать за ним.

На что не пойдешь ради друга. Разуваюсь в коридоре, и прохожу за Витьком.

Видно, что Кристинка готовилась к встрече гостей: стол пустой.

- Крис, чего такая грустная, - Витька лезет обниматься. – Поговори со мною, малыш.

Девушка дергает плечом, что видимо на их языке означает «отвали, но не совсем». Потому как парень продолжает тискать надувшуюся подругу, а та хоть и сопротивляется, но больше для вида. Решаю оставить парочку, хватаю пакет с напитками и выдвигаюсь на кухню.

Еще в коридоре слышу стук ножа – Мира во всю стругает салат. Та самая конопатая Мира, с забавно вздернутым носиком. Неожиданно для себя расплываюсь в улыбке: рад видеть веселую девчушку, а вот она напротив: заметно напрягается. И хотя здоровается в ответ, и поддерживает беседу, но чувствуются натянутые нервы внутри нее. Неужели все из-за того случая с Лешой-дурачком? Сколько времени прошло… Действительно сколько? Для меня девять месяцев, для них неделя.

Пытаюсь не давить на девчонку, сыплю второсортными шутками, попутно нарезая крабовые палочки в салат. Бесполезно, напряжение снять не удается. Максимум, который добился – робкая улыбка. Да и та была вызвана не анекдотом, а гребаной неловкостью и разлитым соком.

Минут через пять на кухне появляется Кристинка, и раздраженно интересуется:

- Скоро вы там?

Вовремя прикрываю рот: ядовитая колкость умирает в районе гортани, толком не родившись. По-хорошему стоило нахамить, чтобы двери этого «гостеприимного» дома навсегда закрылись для меня. Только подставлять дружище не хотелось, да и Мира действовала на редкость умиротворяюще, согласно этимологии собственного имени.

К нашей компании присоединяется Витька, и втроем мы быстро управляемся с салатом, нарезаем фрукты, и создаем незамысловатый набор бутербродов: с ветчиной, икрой и красной рыбой. Каюсь, последних должно было быть больше, но не справился с искушением и часть семги употребил втихую. Не я один был такой хитрый: Витька подозрительно облизывал ложку возле баночки с икрой, а Мира похрустывала свежим огурчиком. И только одна Кристина изнывала от безделья и голода в зале.

Стол накрыли быстро, и даже расселись, но возникла заминка с вином. Когда Витька откупорил бутылку «Монастырской избы», и разлил по фужерам, выяснилось, что хочется коньячку. Хотелось одной Кристинке, однако этого было достаточно, чтобы сорвать так и не начавшееся застолье. Благо, бежать никуда не пришлось: пузатая бутылочка янтарного напитка отыскалась в запасниках отца.

- Не могу пить дешевое пойло, - заявила Крис, хотя неделю назад пила «Монастырку» и не морщилась. – Знаете, сколько этот коньяк стоит? Настоящий французский, отец из Европы привез.

Плеснула себе напитка и бутылку спрятала под стол, так что другим до нее не добраться. И как бы хрен с ним, с коньяком, после второго фужера мы начали забывать о его наличии… почти. Кристинка едва ли не каждый глоток сопровождала комментариями: какой вкус, какой букет.

- Вы чувствуете выразительность? – вдыхаю кисловатый запах вина, с заметными нотками спирта. Для пущего эффекта машу ладонью над фужером. Сидящая рядом Мира начинает тихонечко хихикать, а меня несет: – сколь тонок и пикантен аромат. Так пахнут виноградники в Долине Роз, что южнее Балканских гор. А этот тельный, сбалансированный вкус? Он раскрывается все больше, становится насыщеннее с каждым новым глотком. Сколь велико количество слоев и сколько же оттенков – во истину, божественный нектар.

Мира неожиданно дергается и охает - это Витька попытался пнуть меня под столом, но промахнулся.

- Извини, - бурчит он, и грозно косится в мою сторону.

Зря переживает, Кристинка даже не заметила игру в сомелье. Хозяйка порядком поддала, и теперь в глазах ее читалась печаль умудренной опытом женщины.

О нет, я прекрасно знал, что последует за этим взглядом. Прошлый раз досыта наслушался про взросление, про близкую смерть и мир, полный дураков. Нет уж, увольте, она не подруга и не моя девушка. Прихватываю бокал, кусок сыра, и ретируюсь в сторону балкона. В спину несется тоскливое:

- Вы даже представить не можете, что я пережила. Вы когда-нибудь видели человека, приговоренного к смерти? Который годами вынужден жить, зная, что завтра может умереть. Это невыносимо.

Вот тут был полностью согласен: действительно невыносимо. Выхожу на лоджию и вдыхаю воздух, пропитанный запахом пластика. За жаркий день покрытие успело порядком нагреться и теперь щедро делилось теплом и сопутствующими ароматами.

На улице слышны крики: детвора активно пинает мячик. Смеются и визжат девчонки, а обеспокоенная мамаша из дома напротив требует, чтобы Саша непременно шел домой, иначе получит свое, обормот этакий. Все как всегда, все как обычно.