Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

В резюмирующих параграфах доклада Лорис настаивал на том, что министрам и главам ведомств необходимо принять надлежащие подготовительные меры по обеспечению обновления законодательного процесса. «На наиболее способных и дельных чинов» министр предлагал возложить задачу по сбору, систематизации и группировке «по однородным предметам» накопленных ведомствами материалов. Лорис даже предложил «приглашать для участия в таких приуготовительных работах и посторонних лиц», если их опыт и знания будут содействовать успеху дела; к тому же он предлагал назначить конкретный срок выполнения данной работы, приурочив его к окончанию сенаторских ревизий. Благодаря этому Лорис надеялся, что министры смогут подать в подготовительные комиссии уже «формулированные предложения в форме проектов законоположений», а не собрание «сырых материалов». Все подготовительные работы, по расчетам Лориса, должны были быть окончены в продолжение осени 1881 года, и созыв общей комиссии можно было назначить на начало следующего 1882 года, вскоре после закрытия сессий земских собраний.

Описанные разделы проекта, главным образом направленные на бюрократию, указывают на то, что, помимо удовлетворения чаяний интеллигенции и экономических элит, Лорис стремился мобилизовать бюрократические усилия на решительный штурм назревших внутриполитических проблем России. Частью данного усилия являлось и создание в рамках самодержавного режима квазибюрократического парламента, во многом схожего с имевшимися в современных политических системах Европы и Азии. В заключение доклада Лорис вновь повторил, что в своей «благомыслящей части» общество с нетерпением ожидает «дальнейшего развития великодушно предначертанных… преобразований», отметив, что предлагаемая им конструкция «может дать правильный исход заметному стремлению общественных сил к служению престолу и отечеству». Правительство лишь выиграет от участия опытных и сведущих местных представителей, но, что еще более важно, при помощи предложенных механизмов удастся оживить общественную жизнь страны, ослабив, если и вовсе не устранив «равнодушие к общественному делу, представляющее… самую удобную почву для успеха анархической пропаганды».

Лорис не мог добиться Высочайшего одобрения своего проекта, не подвергнув его коллегиальному рассмотрению высших государственных сановников и цесаревича Александра Александровича; обсуждение состоялось на особом совещании 5 февраля 1881 года[466]. Журнал совещания был представлен Александру 16 февраля, и уже на следующий день император вынес утвердительную резолюцию[467]. Члены совещания и царь одобрили проект Лориса с незначительными коррективами по числу представителей, продолжительности сессий комиссий и тому подобным моментам. Единственным существенным исправлением был отказ от идеи привлечь «с правом голоса несколько, от 10 до 15, представителей» к работе Государственного совета[468]. К концу месяца был выработан окончательный вариант, получивший название «Проекта правительственного сообщения». Утром 1 марта царь пригласил Валуева к себе в Зимний, желая узнать, нет ли у того возражений по тексту проекта. Валуев отвечал, что возражений не имеет, и Александр распорядился созвать Совет министров для окончательного принятия закона. Заседание было назначено на 4 марта. Чуть позже, днем 1 марта, Александр II был убит, и убившие его бомбы сдетонировали также и цепочкой дальнейших событий, приведших к крушению системы Лорис-Меликова. Одобренный проект так никогда и не был узаконен. Апологеты традиционной министерской власти и узкодержавнических понятий о политике восстановили свое влияние и вполне господствовали в самодержавной системе Александра III[469].

Трудно вообразить, как бы видоизменилось русское самодержавие и его министерское правительство, если бы система Лориса-Меликова устояла в 80-е и последующие годы. При этом ощущение, что политика Лориса являла нечто совершенно иное в политической традиции России, пронизывало всю политическую мысль того времени вне зависимости от убеждений. Вся тяжесть реформаторской ноши позднеимперского времени особенно ясно видна на примере враждебной реакции против Лориса как крайне левой, так и большинства правой части русского политикума[470]. Левые считали, что система Лориса со временем снимет остроту назревших социально-экономических кризисов и поможет в достижении общественного консенсуса, необходимого для обновления самодержавной власти[471]. Поборники же традиционного самодержавия, вроде Победоносцева и Каткова, и даже до известной степени приветствующие прогресс Валуев или Б. Н. Чичерин опасались политического образа действий Лориса и последствий его политики.