Predicaments of a Schoolgirl (ЛП)

— Да, сэр, — пробормотала я с тревогой.

Моя задница все еще горит от его предыдущих шлепков. Я не знаю, как я буду выживать больше.

— Скажи мне, что ты хочешь быть наказана, — инструктирует он нагло.

Мой рот раскрывается, и я плотно закрываю глаза.

— Но я не хочу этого делать.

— Я предлагаю тебе повиноваться прямо сейчас. В конце концов, я тот, кто стоит за тобой с силой изменить суровость твоего наказания.

Стиснув зубы говорю неототно. — Я

хочу быть наказанной.

— Хорошая девочка. Это было не так сложно, не так ли? Оставайся на месте и веди себя тихо. Я скоро вернусь, — говорит он мне, а затем быстро оставляет меня, склонившуюся над своим столом с моими стрингами на полном виде.

По крайней мере, он закрывает и запирает дверь, чтобы никто больше не мог войти. Я с нетерпением жду и покачиваю ногами, пытаясь немного облегчить боль. Это также чувство у меня между ног что-то странное. Это необычное ощущение, которое я редко испытываю. Я знаю, что это такое, но я отрицаю это, потому что мне кажется совершенно абсурдным чувствовать себя так в этой ситуации.

Когда он возвращается, я глубоко вздохнула, готовая ко всему, что он планирует.

По крайней мере, я думала, что готова…

— Вайлет, я уверен, ты знаешь, что шутить — очень непослушная вещь в этой школе. Он вызывает определенное наказание, которое гарантирует, что ты никогда не сделаешь это снова, — говорит он и оставляет меня в замешательстве. — Я хотел бы представить кое-кого, кто поможет мне в вашей дисциплине сегодня, Лидия.

Я задыхаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть назад. Конечно, Лидия стоит там и выглядит самодовольной и почти злой. Как она могла так со мной поступить? Я знаю, что мы были соседями в прошлом, но мы всегда были почти друзьями… верно? Я стону.

— Лидия учится на учителя, и с этим приходит ответственность шлепать своих учеников, чтобы держать их в узде. Это должно быть хорошей практикой для нее, — заявляет он, и я слышу, как Лидия хихикает.

Мне очень стыдно, что она видит меня полуголой, склонившейся над столом нашего учителя, с стрингами, в которых почти ничего не прячется. Это даст ей больше патронов, чтобы мучить меня, когда мы будем одни. Она никогда не позволит мне пережить это.

Мистер Томлинсон берет свою палку со стены и возвращается на свое место позади меня. — Лидия, дорогая, я начну и покажу тебе, как это делается. Тогда у тебя будет шанс. Она заслуживает наказания с тех пор, как это тебя она напугала до полусмерти.

Не могу поверить, что он так со мной поступает. Как он мог быть таким жестоким? Ненавижу его. Я ненавижу его всеми фибрами души. Он должен позволить Лидии отшлепать меня. Он должен знать, как сильно я ее ненавижу.

Я вздрагиваю, когда чувствую, как его палка слегка касается моей уже красной задницы. Почему он всегда так делает? Потом он приносит её обратно и бьет меня сильно, заставляя визжать от боли. Я прыгаю и сжимаю ноги вместе, прикусывая язык, я не должна показывать свою боль перед Лидией.

— Благодари меня, Вайлет, — мрачно наставляет он и ждет, пока я не скажу: — Спасибо, что отшлепали меня, — чтобы продолжить.

Шлепок!

Я хочу закричать, потому что это жжет так сильно, а потом еще раз спасибо.

Надеюсь, Лидия останется в шрамах на всю жизнь после того, как он так жестоко избил меня. Может быть, она пожалеет меня и увидит, что нет никакого способа во всей Вселенной, что мне это нравится.

Но после двадцати порций я слышу, как она хихикает.

Мистер Томлинсон останавливается на мгновение, чтобы сказать: — Не смейся над ее наказанием, Лидия, или ты будешь рядом с ней.

Я не могу не чувствовать себя торжествующей, когда Лидия смиренно отвечает: — Да, Мистер Томлинсон.

Еще через десять он останавливается и отдает палку Лидии. Я отчаянно хочу, чтобы они остановились, хотя я еще больше отчаянно хочу, чтобы Мистер Томлинсон выгнал Лидию. Я не могу отойти, потому что я прикована к чертовому столу, и это чертовски расстраивает меня.

— Благодари меня за каждый из них, — Лидия повторяет приказы Мистера Томлинсона, и я закатываю глаза. Подражатель.

Она дает мне пощечину палкой, которая, к счастью, не так болезненна, как у Мистера Томлинсона. Она такая слабая стерва.

— Спасибо за порк, — бормочу я.

— Громче! — она снова кричит и шлепает меня.

Тупая сука.

— Спасибо за порку, — говорю я громче. Не могу поверить, что моя соседка шлепает меня.

Она продолжает, я не знаю, сколько еще, прежде чем Мистер Томлинсон остановит ее.

— Этого будет достаточно. Теперь ты можешь идти, Лидия, — он говорит ей быстро. Я не могу не думать, что он остановил ее, потому что увидел, какой слабой я становлюсь. Я едва могу поблагодарить ее за шлепки, и я уменьшил свои усилия, чтобы выбраться из моих облигаций. Это чертовски больно, и я полна плача, не только из-за боли, но и из-за огромного уровня унижения.

Лидия раздраженно комментирует: — Но

истер Томлинсон, не кажется ли вам, что вам следует рассказать мне о том, что произошло после наказания? Например, поставить ее в угол на час или типа того?