Predicaments of a Schoolgirl (ЛП)

Лед замерзает и охлаждает мою кожу. Я стараюсь изо всех сил отойти, только потому, что я не знаю, какова, черт возьми, его цель, но у Томлинсона другие планы. Он резко встает.

— Я предупреждал тебя, но ты не перестаешь извиваться. Мне давно не приходилось их использовать, но для тебя я знал, что когда-нибудь мне придется их вытащить, — он вздыхает и роняет пакет со льдом на стол.

Он снимает две подставки для кофе, которые находятся по обе стороны моей талии. Я оглядываюсь назад и с удивлением наблюдаю, как он захватывает что-то, что скрыто в дыре, которая была покрыта одним каботажным судном.

Это крепкие длинные цепи.

Прежде чем я поняла, что происходит, он принес цепь вокруг моей талии и закрепил его в отверстии другой. Теперь я прикована к столу Мистера Томлинсона, и мое беспокойство неуклонно растет. Я не боюсь, но крайне шокирована.

— Что за фу… черт! Вы просто случайно спрятали цепи в своем столе? Вы их положили, чтобы отшлепать студентов, чтобы они не переезжали? Это не честно, — я обвиняю его и пытаюсь встать, но цепь, которая прикреплена к столу и обернута вокруг моей спины, удерживает меня.

Я полностью в его власти и не знаю, как к этому относиться. Мне не так страшно, как следовало бы.

— Еще одно умное замечание, и я обеспечу тебе безопасность.

— Это не умное замечание. Мне просто интересно, почему в этом мире у вас в столе чертовы цепи. Типа, это ненормально. Вы собираетесь пытать меня или что? — смело набрасываюсь на него.

— Вайлет, — предупреждает он.

— Но честно. Вы шлепаете всех девушек вот так? Прикованных и полностью в вашей власти? — дерзю я, пытаясь вытянуть голову назад, чтобы посмотреть на него, но он стоит прямо позади меня.

Он глубоко вздыхает, а потом я чувствую, как он берет мои запястья и тянет их за собой. — Я же сказал, больше никаких умных замечаний.

— Ч-чт… . .Что вы делаеете? — скриплю я и чувствую, как холодный металл сжимает мои запястья. Дерьмо.

Теперь он, блять, надел на меня наручники!

— Буквально, какого черта. Зачем вы надели на меня наручники? — говорю я с обидой и ложусь на стол.

— Если ты будешь бунтовать во время своего наказания, то я должен сдержать тебя. Вот как это работает со мной. А теперь заткнись или окажешься в еще более унизительном положении, — говорит он серьезно и возвращается, чтобы прижать лед к моей заднице, и я обижаюсь в поражении.

Он только делает это на минуту больше, прежде чем он удаляет его, и я не могу помочь, но пускаю небольшой стон на облегчение. Я сжимаю губы вместе и надеюсь, что он не слышал меня.

— Не издавай такого шума, — резко требует он.

— Какой шум? — притворяюсь я, что не замечаю.

— Ты точно знаешь, что такое шум, — ворчит он себе под нос, но оставляет все как есть.

— Да, да, сэр.

— Зови меня папочкой, помнишь? — напоминает мне, и мои ноги становятся беспокойными, постукивая по краю стола.

— Да, папочка… — щепчу, потому что я не могу сказать это вслух, не желая похоронить себя под землей.

— Если ты не хочешь, чтобы я приковал ваши лодыжки к полу, я предлагаю тебе держать ноги неподвижно.

— У вас тоже есть цепи на лодыжки… — смеюсь я, но потом помню его предупреждение об отношении. — Я имею в виду, ничего страшного.

Он отпускает его, и я слышу, как он двигается, чтобы принести свою палку. Он возвращается, а потом его рука прижимается к моей холодной заднице на мгновение.

— Идеально, — довольно говорит он. — Шлепать холодную кожу всегда больно намного больше.

Я хочу умолять его о пощаде и не шлепать меня снова, но я слишком горда, чтобы умолять прямо сейчас, поэтому я небрежно говорю: — Знаете, я усвоила урок. Я думаю, что быть прикованной и чувствовать мою задницу было достаточно наказания.

— Нет, это не так. Ты не научишься этому, пока я тебя не отшлепаю. Это всегда так работает с вами, студенты. Так сколько ты хочешь? — он снимает свою палку, и я слышу, как он размахивает ею по воздуху, как будто практикуется.

— Э… — думаю я тяжело. В прошлый раз я думала, что слишком мало. Я полагаю, что пришло время пойти больше, чтобы быть в безопасности. — Сорок, — я задерживаю дыхание и надеюсь, что он не выбрал выше. Похоже, он действительно расстроен моими действиями.

— О, боже. Ты так жаждешь порки от меня? — хихикает он.

— Нет, на самом деле нет, — бормочу я, чтобы он не услышал.

— Ты выбрала сорок шлепков, когда я выбрал только двадцать пять. Поэтому я собираюсь отшлепать тебя в общей сложности сорок раз по твоей же просьбе, — решает он.

Я стону. Я говорила себе, что это всегда проигрышная ситуация.

Он легонько стучит палкой по моей заднице. — Не забывай каждый раз меня благодарить. Правильно. На этот раз считать не нужно. Итак, давай начнем?

Когда я молчу, ожидая первой порки, он более строго повторяет: — Я сказал, начнем?

— Да, папочка, — говорю я.

Это так странно быть прикованной к столу наручниками. Если бы это была другая ситуация без порки, то я бы подумала, что он собирается…

Мое лицо становится горячим, и я выбрасываю изображение. Этого никогда не случится со мной и с ним.

Нет. Он просто парень, который наказывает самых непослушных девушек.