Предисловие к Достоевскому

Князю нужно быстро искать оборонительную позицию. И он находит ее, изменив слову, данному Наташе. Он обру­шивается на сына с упреками за то, что тот поселил Ната­шу в такой плохой квартире, не заботился о ней и, наконец, прямо выговаривает ему: как мог Алеша четыре дня не пока­зываться к той, которой предстоит сделаться его женой, а вместо того «увлекся всем, что благородно, прекрасно, чест­но...» Все, что говорит князь, совершенно справедливо, но мы ведь видели, как Наташа специально просила его не говорить Алеше ничего подобного и объяснила причину своей прось­бы: она не хочет, чтобы Алеша ездил к ней по обязанности, чтобы стал тяготиться ею...

Теперь, когда князь говорит все это, мы, конечно, уже по­нимаем: именно для того и говорит, чтобы разрушить "пред­ложенную им же свадьбу. Но он опять просчитался: забыл о

Наташе. Ему было важно сейчас совладать с бунтом сына, и он упустил главную опасность: он все надеялся, что Ната­ша или не решится прямо выступить против него, или вы­ступит так, что Алеша рассердится на нее за это... А Ната­ша решилась — и заговорила с той мерой откровенности и честности, какой не может не понять даже Алеша, хотя он, конечно, испытал «наивный страх и томительное ожидание», когда Наташа начала говорить.

За эти мучительные четыре дня Наташа поняла все истин­ные цели князя, и так как он настаивает: «...не благоволи­те ли вы объясниться?» — Наташа, «сверкая глазами от гне­ва», решается высказать «все, все!»

Наташин отец хотел вызвать князя на дуэль; преданный Иван Петрович отговорил его, да и вправду князь не позво­лил бы стрелять в себя. Но дуэль состоялась на наших гла­зах — словесная дуэль, на которой с князем сражается од­на Наташа. Ни в ком она не находит поддержки; Наташа произносит свою выстраданную речь стоя, «не замечая того от волнения», а князю только того и надо: раз Наташа по­няла все его хитрости, пускай теперь она порвет помолвку, возьмет на себя вину за разрыв и, главное, останется вино­ватой в глазах Алеши.

Длинная речь Наташи занимает почти целую страницу: она обвиняет князя в том, что его сватовство было шуткой, тонким расчетом с целью разлучить сына с Наташей: «Вам надо было успокоить вашего сына, усыпить его угрызения, чтоб он свободнее и спокойнее отдался весь Кате; без этого он бы все вспохминал обо мне, не поддавался бы вам, а вам наскучило дожидаться. Что, разве это неправда?»

Ни Иван Петрович, ни Алеша не могут поддержать, защи­тить Наташу, потому что оба они все еще верят князю. Даже Иван Петрович старается перебить ее речь: «...подумай, что ты говоришь!» — кричит он. Алеша же «сидел убитый горем и смотрел, почти ничего не понимая».

Князь с самого начала чувствует себя победителем в этой дуэли, потому что его оружие: ложь и хитрость — гораздо сильнее Наташиного: честности и правды. Князь может по­зволить себе поиздеваться «вполголоса, как будто про себя»:

«— Романы, романы... уединение, мечтательность и чте­ние романов!»

Князь и не думает отвечать Наташе на ее речь; он делает вид, что оскорблен ее подозрениями. Что думает Наташа, ему совершенно безразлично, его цель — убедить Алешу, что не он, а Наташа разрушила помолвку, на которую он благород­но согласился; не он оскорбил Наташу, а она его. Бедный Алеша не может этого выдержать и бросается на защиту от­ца: «...верю, что ты не мог оскорбить, да и не могу я пове­рить, чтобы можно было так оскорблять!»

Князь добился того, чего хотел. Ему удалось представить Наташу «исступленной», подозрительной женщиной, которая своим поведением и слепой ревностью к Кате заставила его, князя, пересмотреть свое отношение к предполагаемому браку. Теперь князь уже признается: «...мы поторопились, действительно поторопились».

Что могло остаться Наташе, которая одна понимает всю его хитрую политику и знает, что через минуту князь объя­вит: это он расторгает помолвку? Торопясь предупредить его отказ женить сына, Наташа кричит: «...я сама, еще два дня тому, здесь, одна, решилась освободить его от слова, а те­перь подтверждаю при всех. Я отказываюсь!»

Князь не показывает своего торжества: ведь ему надо про­должать обманывать Алешу. Напротив, он делает вид, что все эти страшные слова для Наташи — только игра, он обе­щает еще увидеться с Наташей и обо всем поговорить, упоми­нает свои будто бы планы насчет Наташиных родственни­ков — словом, старается оставить Наташу и Ивана Петрови­ча в недоумении и неясности. И снова, как четыре дня назад, напрашивается в гости к Ивану Петровичу.

Зачем ему так нужно это знакомство? И почему теперь Иван Петрович тоже чувствует, что уже не может «избе­жать его знакомства»? Одно князь заставил всех почув­ствовать: его воля сильнее, чем воля каждого из участников этой сцены в отдельности, и сильнее, чем все они вместе. Раз ему заблагорассудилось или почему-то нужно поговорить отдельно с Иваном Петровичем, зна­чит, он добьется этого. «На днях я буду у вас; вы по­зволите?» — с этими словами князь покидает Наташину комнату.