Предисловие к Достоевскому

После ухода князя все остаются угнетенные и встрево^ женные. Ивану Петровичу все кажется, что Наташа нагово­рила лишнего, что все могло бы обернуться иначе. Когда же он узнает, что Наташа приготовила и закуску, и вино, что у нее тоже оставалась какая-то надежда на этот вечер, Иван Петрович совсем уж огорчается.

Но еще больше огорчен Алеша. Он ведь уже так настрой ился, что все будет хорошо. И вдобавок — правильно угада­ла Наташа — князь своим предложением очистил Алешину совесть: раз свадьба решена, раз Наташа уж непременно бу­дет его женой, теперь он мог не думать о ней, а целиком пре­даться новому чувству — к Кате. И вдруг все рухнуло! Але­ше так хочется вернуть вчерашний день, когда было так хо­рошо и весело, такие умные разговоры вел Безмыгин, так интересно было с Катей...

Наташа своим исстрадавшимся сердцем понимает все, что происходит в душе ее возлюбленного. Она знает: «эта ехидна князь» полностью овладел простодушным сердцем сына. Зна­ет и другое: ей нужно немедленно расстаться с Алешей на­всегда, не дожидаясь, пока их заставят расстаться силой. Но она не может преодолеть себя, свою мучительную любовь; не находит сил, чтобы прогнать Алешу. Только Ивану Петро­вичу она признается: «Все кончено! Все пропало!» И остает­ся ждать приговора своей злой судьбы, которой управляет уже не она.

Глава VII

КНЯЗЬ ПЕТР ВАЛКОВСКИЙ

1. Переплетение судеб

Следующие главы сообщают читате­лю много нового, и, главное, они все тес­нее переплетают историю князей Вал- ковских с историей старика Смита и его внучки. Мы еще не знаем, как тесно пе­реплетутся судьба Наташи и судьба Нелли, но уже понимаем, что и в жизни маленькой нищей девочки князь Валков­ский играет какую-то зловещую роль. Помогает нам выяснить эту роль все тот же школьный при­ятель Ивана Петровича Маслобоев; он хитрит, ничего не рас­сказывает, но обнаруживает необыкновенную заинтересован­ность в судьбе девочки.

А Нелли, в свою очередь, удивляет Ивана Петровича. Оказывается, девочка, оставаясь одна, читала книгу Ивана Петровича. То, о чем она спрашивает, характерно для дет­ского восприятия литературы. Нелли хочется, чтобы в книге все кончалось хорошо, как в сказке. Узнав, что «девушка и старичок» так и останутся «бедные» и не будут счастливы, она, казалось, даже рассердилась на автора повести: «Ну, вот... Вот! Вот как это! У, какие!.. Я и читать теперь не хочу!»

Иван Петрович ничем не может утешить девочку, кроме как сказать ей, что «это все неправда, что написано, — вы­думка». Но ведь для детского восприятия литература — все­гда правда, и литературные герои — всегда живые. Расстро­ившись и огорчившись судьбой Вареньки Доброселовой и Де­вушкина, Нелли одновременно и плачет, и жалеет... не героев книги, а самого Ивана Петровича.

«Наконец кончилась эта чувствительная сцена», — заклю­чает Достоевский. Выходит, ему нужно подчеркнуть, обра­тить внимание читателя на чувствительность сцены, когда Нелли и смеется, и плачет, и не может скрыть нежности к Ивану Петровичу.

Когда же после разговора с Нелли Иван Петрович на­правляется к Маслобоеву и сталкивается там с князем, ко­торый, увидев его, «как будто смешался», подозрения охва­тывают Ивана Петровича с новой силой.

Князь был явно недоволен этой встречей, торопился по своим делам, но подтвердил, что скоро сам явится к Ивану Петровичу.

Что же узнал Иван Петрович от Маслобоева? Таинствен­ную историю князя, которая происходила давно. Захмелев­ший Маслобоев сохраняет, однако, скрытность, и от этого рассказ его звучит еще более угрожающим и роковым. Все попытки Ивана Петровича узнать время и место действия, фамилии действующих лиц — Маслобоев старательно пре­секает. И было это «ровно девяносто девять лет тому назад и три месяца», и фамилия одного из действующих лиц — то Феферкухен, то Фрауенмильх, то, наконец, Брудершафт, и происходили события «в городе Санта-фе-де Богота, а может, и в Кракове, но вернее всего, что в фюрстентум Нассау...»

Нетрудно себе представить, с каким интересом выслушал Иван Петрович рассказ Маслобоева, о том, что князь в дав­ние годы соблазнил дочь какого-то богатого заводчика и увез ее с собой в Париж. «Старик же любил дочь без памяти, до того, что замуж ее отдавать не хотел... чудак какой-то, ан­гличанин...» — проговаривается Маслобоев.

«— Англичанин? Да где же все это происходило?» — вол­нуется Иван Петрович. Мы понимаем его волнение: англи­чанин был Смит. Но Маслобоев тут же отказывается от своих слов: «Я только так сказал: англичанин, для срав­нения...»