Предисловие к жизни

— Галя, осторожно, это фенол, противная штука. Сейчас я побросаю его в аппарат. Отойди, пожалуйста.

Он торопится покончить с фенолом. Выносит на улицу распоротую жесть от фенольного барабана и возвращается. Снимает резиновые рукавицы и внимательно осматривает руки, одежду — не остались ли мельчайшие кусочки фенола. Где же Галя? Ее не сразу обнаружишь: она за кристаллизатором.

— Иди сюда, Ваня! — зовет она. — Ну, что ты ничего не скажешь? Скажи, ты доволен, что видишь меня? Не кивай головой, а скажи: доволен, рад, безумно рад. Чудачок, ты теряешь дар речи, когда мы вдвоем.

Какой у нее горящий взгляд, она смотрит прямо в глаза и требует: не отводи взгляда.

— Я хочу читать твои мысли, Ваня. — Она кладет руки на его плечи. — Какой ты неловкий! Не бойся меня, подойди ближе. Ближе, Ваня. Знаешь, одна женщина мне сказала: поцелуй — это двадцать пять процентов того, что есть у женщины. Смешно, правда? А я считаю, в поцелуе может быть все! Ваня, ты слышишь, что я говорю? Нет, ты не кивай, а скажи.

— Слышу, — шепчет Ваня пересохшими губами.

— Ваня, ты любишь целоваться? Ты не отворачивайся. Слышал, что я спросила? Я хочу, чтобы ты любил целоваться. Ну, не бойся меня, не бойся, Ваня. Никто не видит. Ну же! Целуй, черт тебя возьми! И не стискивай больше зубы…

Она уносится как вихрь, серебряный звон ее смущенного смеха еще резонирует в цехе среди аппаратов. Ваня долго стоит, у него распахнутые руки и закрытые глаза. Горят губы. Галя, что ты сделала, Галя? Я не могу открыть глаза. Не могу сделать шага… Грохнусь сейчас на бетонный пол…

Работай, Ваня, трудись. Ты прервал загрузку автоклава, поторапливайся. Вот загрузил салицилку — это вышло очень быстро, зря не заметил время. Теперь самая неприятная, самая противная работа: поставить бутыли с треххлористым фосфором и отрегулировать его подачу. Борис будет ругаться: зачем я загрузил, не дождавшись его? Пусть поругается. Если бы он знал!

Первые порции треххлористого фосфора вступили в реакцию, об этом можно судить по выделяющимся из сальников горячим струйкам хлористоводородного газа. Стараясь не наглотаться его, Ваня задерживает дыхание и лихорадочно манипулирует краниками на стеклянных трубочках, чтобы подача жидкости была не слишком энергичной.

Теперь можно оставить автоклав и бежать к раскрытому окну. Ваня стоит и жадно глотает холодный воздух. Клубы пара летят изо рта. Аркадий не видел, как Галя прибегала второй раз. Вот друг-приятель, с ним не пропадешь. Сумел бы я стоять и спокойно глазеть, как товарищ выбивается из сил? Э, не думай ты о нем! Справился с загрузкой один — и хорошо. Сюрприз для Бориса, хотя он не из тех, что стараются спихнуть работу на другого.

О чем я хотел поговорить с Борей? Не о Гале, понятно. Ваня засмеялся — об этом разве скажешь? Придет она опять? Незаметно для себя Ваня глаз не сводит с входа в цех. Да, поговорить с Борькой о предложениях. Он уже три рационализации внедрил, пора и мне. Барьер из песка устроить вокруг автоклава (песочную рубашку такую), чтоб иметь возможность при случае сбить песком очаги загорания фосфора. Спиртовой кристаллизатор огородить камерой, а то очень уж опасное сочетание: спирт и фосфор. Этак весь цех однажды взлетит к чертям. Бутыли с треххлористым фосфором закрыть железными коробами. Представь себе, бутыль разлетелась на куски — голову и лицо обольешь, ослепнешь и пропадешь совсем. Сушилку барабанную поторопить, Борька — соавтор и пусть хлопочет. У Кости, он говорил, есть тоже кое-какие идеи. Объединимся и предложим Львову, он поддержит. И пусть говорят: молодежь салола идет впереди.

Ваня замерз у окна. Он возвращается к аппарату — заметить показание термометра, еще раз взглянуть на поступление треххлористого фосфора. Ему встречь — резкий, пронзительный, бьющий по слуху, по сердцу, по нервам удар! И горячий, опрокидывающий навзничь толчок!

Вырвавшейся из аппарата могучей силой сорваны штуцера измерительных приборов, из отверстий со свистом бьет зловещий бело-желтый густой газ. Бутыли с треххлористым фосфором чудом уцелели, только сорваны трубки, из них на аппарат, на пол льется жидкость, мгновенно превращающаяся в нежное голубое пламя.

Отброшенный взрывом, Ваня лежит на полу.

— Беги, Иван! Скорее! Беги! — кричит Аркадий. Он стоит у двери и с ужасом видит, как по аппарату и по полу бегают красивые голубые змейки. Они подбегают к лежащему Ване. Аркадий вскрикивает, закрывает лицо руками и выбегает, дверь громко хлопает за ним.

Ваня ошалело трясет головой, вскакивает и начинает метаться по цеху. Куртка на нем горит, он отмахивается, отбивается от пламени.

— Аркадий, давай сигнал тревоги! За дверью сигнал, Аркадий! Кристаллизатор закрой, спирт! Аркадий!

Аркадия в цехе нет. Ваня этого не видит. Скорее убрать бутыли! Он хватает бутыль с треххлористым фосфором и оттаскивает к ящику с песком… Вторую бутыль… Набросить бы брезент на аппарат. Ваня раскатывает сверток брезента… За дверью слышен глухой крик Аркадия:

— Беги, Ваня! Бросай все и беги!