Предисловие к жизни

«Какая у вас, должно быть, большая и чуткая душа, — так начиналось послание из Ольдоя, — если вы сумели так произнести удивительные слова, обращенные к любимой женщине: «Да святится имя твое». Вы так прочли их! Издалека незнакомый человек шлет вам за это свою благодарность.

Я знаю вас, как знают вас все в нашем крае. Приходилось видеть вас на улицах города и в парке, слышать ваши выступления на литературных вечерах, — вы хороший человек, это всякий скажет. Однако только здесь, в Ольдое, я поняла, почему любят Грезина в нашем городе и повсюду на Дальнем Востоке. Ах, сколько мыслей, радостных и грустных, вызывает ваш голос. Очень, очень хорошо, что вы читаете по радио для многих, многих людей, лишенных других возможностей приобщиться к культуре.

Не смейтесь надо мной… Мне захотелось написать вам, какие мысли вызвало ваше чтение. Выразить свои чувства и переживания я, наверное, не сумею — и все-таки пишу вам. Не сердитесь…

Представьте себе маленький деревянный, игрушечный домик, прижавшийся к подножию огромных сопок. Тишина. Далекий, едва слышный гул. Он быстро нарастает, ширится. И вот уже кажется, будто по крутым каменистым склонам несутся сотни пустых железных бочек. Снова тишина — на миг! И сразу — грохот, гром, сотрясающий всю землю, и слепящее сверкание молний. Гроза!

В грозовом грохотании, то погружаясь в плотную, почти ощутимую на ощупь, темноту, то озаряясь молниями, бежит и размахивает руками хозяйка маленького домика. Ее подгоняет не боязнь грозы, нет, она просто знает, что с минуты на минуту хлынет дождь, и ей хочется сухой попасть в дом. Так и есть! Она не добежала до крыльца всего несколько шагов, ее настиг ливень. Легкое платье мгновенно намокает и липнет к телу. Теперь незачем спешить, хозяйка останавливается, подставляет лицо, руки, плечи теплым ласковым струям.

Вдруг она вздрагивает, как от удара: ее напугал громкий мужской голос. Кинулась к крыльцу, вбежала в дом и рассмеялась — черт возьми, это радио! Подошла к приемнику, чтобы выключить — и замерла, очень тронула первая услышанная фраза: «Почем знать? Может быть, твой жизненный путь пересекла настоящая, истинная любовь, о которой не может не мечтать каждая женщина».

…Вся мокрая стояла я в пустом домике, стояла и не могла тронуться с места, пока другой голос — обыденный, лишенный всякой приподнятости, женский деловой голос — не объявил, что артист Дмитрий Грезин выступал с литературной композицией по рассказу Куприна «Гранатовый браслет» и краевой радиокомитет просит посылать свои отзывы.

Вы когда-нибудь бывали на Ольдое? Наверное, нет. Первая здешняя достопримечательность — сопки. Куда ни глянь, здесь всюду громоздятся круглые и островерхие сопки, до самых макушек поросшие соснами и елями. Вторая достопримечательность — горная быстрая речка Ольдой, пересекающая долину; через эту бесконечную речку я строю свой первый железнодорожный мост. Третья достопримечательность: на каждом шагу горячие радиоактивные, излечивающие от всех болезней источники. Излечивают ли они что-нибудь в действительности — судить не берусь, так как ни разу в жизни не лечилась, но что источники эти горячие, словно кипяток, за это ручаюсь. Они остаются горячими даже в самую свирепую пору зимы, и никакой мороз не может их остудить. Видели бы вы, как пробиваются они сквозь любую толщу снега и стоят в неподвижном прозрачном воздухе нежно-белой колоннадой, поддерживающей собой весь бледно-голубой небосвод. И в связи с этим несколько домиков или солиднее — «корпусов» — санатория.

Вижу вашу усмешку. И верно, есть над чем посмеяться. Слишком «красиво» я написала, верно? К тому же некстати припутала зиму, когда сейчас июнь. Да и похоже вроде на приглашение приехать и взглянуть на Ольдой. Похоже? Меня аж в краску бросило, ведь и мысли такой не было у меня! А если бы и была такая мысль? Вы сюда не приедете. Незачем и некогда.

Я написала вам про сопки и сосны, про суровость Ольдоя только для того, чтобы вы сами удивились, как странно было то, что мне приснилось после грозы, после вашего голоса.

…Город у моря, мне совсем не знакомый. Я иду по улицам и не столько вижу, сколько чувствую: они шумны, веселы, нарядны. Узорчатые бронзовые изгороди, сквозь них тянутся розы и другие, совсем не известные мне, но прекрасные цветы — они словно обижены, что их не срывают. На небе луна круглая и ровная, как в мультипликациях. На нее наплывает большое облако, и тогда ярко разгораются звезды. Они стекают вниз прямо в море и, скопившись вместе, так сверкают, что больно глазам, можно ослепнуть. И море ворчит, рокочет, обеспокоенное этим сиянием…

Простите меня за бестолковое письмо. Я уснула, когда голос ваш еще звучал в ушах, а проснулась с ощущением праздника в душе. Все во мне поет, радуется неизвестно чему, ждет неизвестно чего, и это все оказалось невозможным удержать в себе, как невозможно и передать неподатливыми, неуклюжими словами. Однако пусть письмо идет таким, каким написалось сразу…

Я благодарю вас, радуюсь тому, что вы живете в нашем городе и существуете вообще. Спасибо, много раз спасибо, будьте здоровы и счастливы».