Предложение джентльмена

Бенедикт бросил на сестру насмешливый и в то же время недовольный взгляд.

— А тебе-то откуда это известно?

— Мне всегда все известно. Пора бы тебе об этом знать, — ухмыльнулась Элоиза. — Так, значит, болезнь вернулась?

Бенедикт кивнул:

— Да, после того как я попал под сильный ливень.

— Очень глупо было с твоей стороны попадать под дождь.

— Интересно, и почему это я позволяю своей глупенькой младшей сестренке себя оскорблять? — удивился Бенедикт, озираясь по сторонам, будто спрашивая не Элоизу, а кого-то еще.

— Наверное, потому, что я это мастерски проделываю. — И Элоиза стукнула его по ноге, пытаясь сбросить ее со стола. — Сейчас сюда войдет мама, и тебе достанется.

— Не войдет, — возразил Бенедикт. — Она занята.

— Чем это она занята?

Бенедикт махнул рукой в сторону потолка.

— Показывает новой горничной наш дом.

Элоиза тотчас же выпрямилась. Глаза ее загорелись.

— У нас новая горничная? Никто мне об этом ничего не говорил.

— О Боже! — воскликнул Бенедикт. — Свершилось чудо! Есть что-то, о чем Элоизе не известно.

Откинувшись на спинку кресла, Элоиза снова попыталась сбросить его ногу со столика.

— Горничная? А какая? Личная горничная или обычная?

— А тебе какая разница?

— Лишние сведения никогда не помешают.

— По-моему, личная горничная.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросила Элоиза.

Секунду помешкав, Бенедикт решил, что не будет ничего страшного, если он скажет ей правду. Все равно она скоро все узнает.

— Потому что я ее сюда привез.

— Горничную?

— Нет, маму… Горничную, конечно, кого же еще!

— А с каких это пор ты стал нанимать прислугу?

— С тех самых пор, как эта юная девица практически спасла мне жизнь, когда я бездыханный валялся в своем коттедже.

Элоиза рот раскрыла от изумления.

— Так ты был настолько болен?!

Пусть считает, что он был на смертном одре, решил Бенедикт. Пускай его жалеет. Это может сослужить ему хорошую службу в следующий раз, когда ему что-нибудь от нее будет нужно.

— Бывало и хуже, — тихо проговорил Бенедикт. — А куда это ты? — удивился он, видя, что Элоиза вскочила.

— Пойду знакомиться с новой горничной. Наверняка она будет прислуживать мне и Франческе, ведь Мария уволилась.

— Уволилась?

— Ну да, — недовольно буркнула Элоиза. — Променяла нас на эту гнусную леди Пенвуд.

Бенедикт усмехнулся. Характеристика, данная сестрой этой дамочке, ему чрезвычайно понравилась. Он прекрасно помнил тот единственный раз, когда встречался с леди Пенвуд. Тогда она тоже произвела на него впечатление гнусной особы.

— Всем известно, что леди Пенвуд отвратительно обращается с прислугой. За один этот год от нее ушли три горничные. Она увела горничную миссис Фезерингтон прямо у нее из-под носа, но бедняжка прослужила у нее всего две недели.

Бенедикт терпеливо слушал тираду сестры, удивляясь тому, что его это интересует. Он и сам не понимал почему, но ему было действительно интересно.

— Мария приползет через неделю и будет умолять взять ее обратно, помяни мое слово, — заметила Элоиза.

— Я всегда помню твои слова, — ответил Бенедикт. — Только они меня в основном мало волнуют.

— Ты еще пожалеешь о том, что это сказал! — выпалила Элоиза, ткнув в брата пальцем.

Он покачал головой и слабо улыбнулся:

— Сомневаюсь.

— Ну ладно, я иду наверх.

— Желаю приятно провести время.

Показав брату язык — совсем еще ребенок, хотя ей уже двадцать один год, подумал Бенедикт, — Элоиза выбежала из комнаты. Целых три минуты Бенедикт наслаждался одиночеством, но вот в холле снова раздался ритмичный стук каблуков. Кто-то направлялся в сторону гостиной. Он поднял голову. В дверях стояла мать.

Бенедикт тотчас же вскочил. Если с сестрой он мог позволить себе не церемониться, то с матерью — никогда.

— Я видела, что ты кладешь ноги на стол, — набросилась на него Вайолет, не дав ему и слова сказать.

— Просто я полировал ботинками его поверхность.

Вскинув брови, Вайолет опустилась в кресло, в котором только что сидела Элоиза.

— Итак, — деловито проговорила она, — кто она, Бенедикт?

— Ты имеешь в виду мисс Бекетт?

Вайолет коротко кивнула.

— Понятия не имею. Знаю лишь, что она работала у Кавендеров и, похоже, их сын дурно с ней обошелся.

Вайолет побледнела.

— О Господи… Он…

— Не волнуйся. Он ничего с ней не сделал, — мрачно изрек Бенедикт, — хотя пытался.

— Бедняжка. Как ей повезло, что ты оказался поблизости и спас ее.

Бенедикт поймал себя на том, что ему неприятно вспоминать тот поздний вечер, когда он искал Филиппа Кавендера и нашел его на лужайке перед домом в обществе дружков. И все они приставали к Софи. И хотя все закончилось благополучно, он постоянно задавал себе вопросы, начинающиеся с «что, если». Что, если бы Кавендер и его дружки были не так сильно пьяны и действовали понастойчивее? Они могли бы изнасиловать Софи. Да что там могли — они наверняка бы это сделали!

И теперь, когда он познакомился с ней поближе, когда стал испытывать к ней нежные чувства, от подобной перспективы у него словно мороз прошел по коже.

— Но она не та, за кого себя выдает, я уверена, — прервала его размышления Вайолет. Бенедикт поспешно выпрямился.

— Почему ты так считаешь?