Предложение джентльмена

С трудом сдержав раздраженный стон, Софи бросила взгляд в сторону двери, ожидая, что сейчас войдет дворецкий. Уикем всегда недовольно хмурился, видя ее за столом. Он неодобрительно относился к тому, что простая служанка распивает чаи со знатными дамами. Он никогда не высказывал своего мнения вслух, однако не считал нужным изображать непроницаемое лицо, и Софи постоянно вынуждена была любоваться его недовольной миной.

Однако вместо Уикема в комнату вошел Бенедикт.

— Бенедикт! — воскликнула Элоиза, вскакивая. — А мы только что о тебе говорили.

Бенедикт взглянул на Софи.

— Неужели?

— Я — нет, — пробормотала Софи.

— Ты что-то сказала, Софи? — спросила Гиацинта.

— Ой!

— Нет, мне все-таки придется отнять у вас ваше шитье. — Леди Бриджертон насмешливо улыбнулась. — Иначе скоро вы вся изойдете кровью.

— Я схожу за наперстком, — порывисто проговорила Софи, вскакивая.

— Так ты шьешь без наперстка? — удивилась Гиацинта. — Мне бы и в голову не пришло заниматься шитьем без наперстка!

— Можно подумать, тебе вообще может прийти в голову этим заниматься, — ухмыльнулась Франческа.

Гиацинта пнула ее под столом ногой, стол зашатался, и чайный сервиз едва не рухнул на пол.

— Гиацинта! — укоризненно воскликнула леди Бриджертон.

Софи уставилась на дверь. Она готова была смотреть куда угодно, только не на Бенедикта. Всю неделю она мечтала увидеть его хоть краешком глаза, но теперь, когда он пришел, единственное, о чем она мечтала, — это сбежать от него подальше. Если она взглянет ему в лицо, взгляд ее неизбежно упадет на его губы и мысли тотчас же вернутся к недавнему поцелую. А если она вспомнит про этот поцелуй…

— Мне нужен наперсток! — выпалила она, вскакивая. Есть вещи, о которых она ни в коем случае не должна думать в присутствии посторонних.

— Вы уже это говорили, — прошептал Бенедикт, самодовольно вскинув брови.

— Он внизу, в моей комнате.

— Но твоя комната находится наверху, — заметила Гиацинта.

Софи готова была ее убить.

— Я так и сказала, — заявила она.

— Вовсе нет, — деловито возразила Гиацинта.

— Нет, сказала, — вмешалась в разговор леди Бриджертон. — Я сама слышала.

Повернув голову, Софи пристально взглянула на леди Бриджертон и тотчас же поняла: она лжет.

— Я должна сходить за наперстком, — в сотый раз проговорила она и устремилась к двери.

Подойдя к Бенедикту, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

Он отступил в сторону и, когда Софи поравнялась с ним, тихонько прошептал:

— Трусишка.

Вспыхнув, Софи выскочила в холл, бросилась к лестнице и начала спускаться. Она дошла уже до середины, когда поняла: чтобы попасть в свою комнату, ей нужно было не спускаться, а подниматься и, значит, снова проходить мимо Бенедикта, который наверняка стоит в дверях и, без сомнения, окинет ее насмешливым взглядом и одарит обольстительной улыбкой, от которой у нее всегда перехватывает дыхание.

О Господи! Как ей оставаться в доме леди Бриджертон, когда от одного взгляда на Бенедикта у нее подкашиваются колени? У нее не хватит для этого сил. Он в конце концов добьется того, что она забудет все свои клятвы, все свои принципы. Она должна уйти отсюда. Другого выхода нет.

Но самое ужасное — ей нравится здесь работать, нравится прислуживать сестрам Бенедикта. Они относятся к ней как к человеку, а не как к рабочей лошади. Они общаются с ней, задают ей вопросы, и, похоже, им небезразлично ее мнение.

Софи понимала, что не принадлежит к их кругу и никогда не будет принадлежать, но при таком теплом, радушном отношении к себе так легко было убедить себя в обратном.

— Заблудилась? — послышался голос Бенедикта.

Софи запрокинула голову: Бенедикт стоял наверху лестницы, небрежно облокотившись о стену. Она взглянула вниз и только теперь поняла, что по-прежнему стоит на ступеньке.

— Я иду вниз, — бросила она.

— Покупать наперсток?

— Да, — с вызовом ответила Софи.

— Но ведь для того, чтобы купить, нужны деньга.

Софи могла бы солгать и сказать, что деньга у нее в кармане, могла бы сказать правду, выказав себя при этом полной идиоткой, а могла бы просто сбежать по ступенькам и выскочить из дома. Это, конечно, трусость, но именно этот вариант она и выбрала.

— Я должна идти, — пробормотала она и кинулась к двери, совершенно забыв, что должна пользоваться не парадным входом, а боковым, предназначавшимся для слуг.

Распахнув тяжелую дверь, Софи сбежала по ступенькам и, ступив на тротуар, повернула на север. Почему она это сделала, она и сама не могла бы сказать; просто так, без какой-либо видимой причины, нужно же было куда-то идти. И в этот момент она услышала голос. Ужасный, мерзкий, противный и такой знакомый. Господи, да ведь это Араминта!

Софи почувствовала, что у нее останавливается сердце, и поспешно прижалась к стене. Араминта смотрела в сторону улицы, и если не обернется, ни за что Софи не увидит. Интересно, что Араминта здесь делает? Пенвуд-Хаус находится не меньше чем в восьми кварталах отсюда.