Предложение джентльмена

В голове Бенедикта теснились сотни вопросов, которые ему хотелось ей задать, однако он ужасно боялся, что, услышав их, она опомнится и передумает. И поэтому вместо того, чтобы задавать вопросы, он вновь прильнул к ее губам нежным поцелуем, едва сдерживая яростное желание.

Она вновь прошептала его имя, словно молитву, и он бережно опустил ее на софу.

— Я хочу тебя, — простонал он. — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу.

Ответом ему был лишь прерывистый стон, подействовавший на него как удар хлыста. Он еще крепче обхватил ее обеими руками и принялся покрывать ее лебединую шею жаркими поцелуями.

Он спускался все ниже и ниже и, добравшись до нежного бугорка груди, остановился. Софи лежала под ним. Глаза ее сверкали от желания, и эта картина показалась Бенедикту более пленительной, чем он представлял себе в самых безудержных мечтах.

Глухо застонав, Бенедикт взял губами ее сосок. Не ожидавшая ничего подобного, Софи тихонько ахнула и попыталась отстраниться.

— Ш-ш… — прошептал Бенедикт, прижав палец к ее губам, быть может, чересчур грубо: с каждой секундой все труднее было сдерживаться. — Лежи спокойно и ни о чем не думай. Просто позволь мне доставить тебе удовольствие.

На лице Софи отразилось сомнение, но, когда Бенедикт, поспешно наклонившись к ее груди, возобновил свой нежный натиск, глаза ее затуманились, губы приоткрылись, и она вновь откинулась на подушки.

— Тебе приятно? — хрипло прошептал Бенедикт, теребя сосок кончиком языка.

Софи с трудом кивнула с закрытыми глазами. Она была не в силах их открыть.

— А так? — И Бенедикт провел языком под грудью, щекоча нежную кожу.

Прерывисто дыша, Софи снова кивнула.

— А так? — Подняв ей платье, Бенедикт спускался все ниже и ниже, пока не добрался до пупка.

На сей раз Софи не смогла даже кивнуть. Боже правый! — мелькнула в голове запоздалая мысль. Она лежит перед ним почти голая и может лишь стонать, вздыхать и просить еще.

— Я хочу тебя, — едва выдохнула она.

— Я знаю, — прошептал Бенедикт, обжигая живот Софи горячим дыханием.

Софи вдруг почувствовала непреодолимое желание двигаться. Внутри нарастало незнакомое, странное и вместе с тем такое сладостное чувство. Словно все двадцать два года своей жизни она вовсе не жила и только теперь наконец-то начинает жить.

Ужасно вдруг захотелось прикоснуться к коже Бенедикта, и Софи, схватившись за его рубашку из тончайшего полотна, принялась вытаскивать ее из брюк. И вот наконец руки ее коснулись бархатистой кожи его спины, и, к удивлению и восторгу Софи, упругие мускулы дрогнули у нее под пальцами.

— О, Софи… — простонал Бенедикт, весь дрожа.

Его реакция придала ей смелости, и она продолжила свою пьянящую ласку. Руки ее скользнули выше, добрались до плеч, широких, мускулистых. Бенедикт снова застонал и, чертыхнувшись себе под нос, привстал.

— Эта чертова рубашка мешает, — пробормотал он и, стащив ее, швырнул через всю комнату.

Лишь на секунду перед Софи мелькнула его голая грудь, и вот он уже снова на ней, и на сей раз они прижимаются друг к другу обнаженной кожей. Более потрясающего чувства Софи никогда не доводилось испытывать. Кожа Бенедикта оказалась на редкость теплой и мягкой, хотя под ней играли упругие мышцы. От него вкусно пахло сандаловым маслом и хорошим мылом.

Софи коснулась руками его волос. Они оказались густыми и упругими и, когда Бенедикт принялся вновь покрывать поцелуями ее шею, защекотали ей кожу.

— О, Бенедикт, — вздохнула Софи, — как же мне хорошо! Я просто не представляю, что может быть лучше.

Он поднял голову, и его темные глаза насмешливо сверкнули.

— Может.

Софи от удивления приоткрыла рот, но, тотчас же спохватившись, закрыла его. Должно быть, выглядит сейчас просто как какая-то идиотка, упрекнула она себя, — лежит с открытым ртом и тупо смотрит на него.

— Подожди, скоро сама увидишь, — улыбнулся Бенедикт.

— Но… Ой! — вскрикнула Софи, почувствовав, что Бенедикт сбросил ее туфлю. Рука его, обвившись вокруг лодыжки, заскользила вверх по ноге.

— А это ты представляла? — спросил он, пощекотав ей пальцем под коленкой.

Софи отчаянно замотала головой, стараясь не дергаться.

— Вот как? — пробормотал Бенедикт. — А это? — И он ловко развязал подвязки.

— Что ты делаешь, Бенедикт? — ахнула Софи.

— Ничего особенного, — улыбнулся Бенедикт и убийственно медленно принялся стаскивать с Софи чулки.

Наконец он снял их и отшвырнул в сторону, и Софи, открыв от восторга рот, смотрела, как они пролетают у нее над головой. Чулки были не самого лучшего качества, но все равно довольно легкие, и они проплыли по воздуху, как пух от одуванчика, пока не приземлились — один на лампе, а другой на полу.

И пока Софи все еще смеялась над чулком, свисавшим с абажура и покачивавшимся, словно пьяный, Бенедикт принялся поглаживать ей ноги. Руки его скользили все выше и выше, пока наконец не добрались до бедер.

— Думаю, никто тебя здесь не касался, — заметил он, лукаво улыбнувшись.

Софи покачала головой.

— Наверное, ты и представить себе такого не могла. Софи снова покачала головой.