Предлунные

– Это метафора. А Предлунные иногда, хоть и редко, меняют свое мнение, так что мы не уничтожаем никакие проекты. Каира, зачем ты меня обо всем этом спрашиваешь? У меня такое впечатление, будто ты прекрасно знаешь ответ.

От неожиданности Каира растерялась.

– Я… не… – пробормотала она и замолчала. «Финнен бы справился, – вдруг подумала она. – Что-нибудь сочинил бы и выкрутился».

Но она не была Финненом.

– Не лги, пожалуйста, – черты лица Джайны исказились в недовольной гримасе. Теперь она выглядела отталкивающе, ничего симпатичного в ней не осталось. – Я терпеть не могу людей, которые лгут. Или тех, кто притворяется более глупым, чем на самом деле. Что тебе от меня нужно? Это? – она полезла под блузку и достала висевший на серебряной цепочке ключ. – Даже если бы ты сумела его у меня украсть, на последний этаж тебе все равно не попасть. Нужно еще знать пароль.

В голове Каиры царила полная пустота; она могла лишь таращиться на Джайну, раскрыв рот, словно идиотка. Она знала, что выглядит виноватой, как оно на самом деле и было.

– Отвечай, Каира.

– Все не так, – с трудом проговорила она, но дальше пошло уже легче. – Я просто расспрашивала о разных вещах, чтобы сделать тебе приятное.

Отчасти это была правда, более того, похоже, то был единственный ответ, который мог отвлечь внимание сопровождающей от ключа.

Джайна Наруми покраснела, шрамы на ее лице потемнели еще больше. Презрение сменилось злостью.

– Терпеть не могу, когда мне сочувствуют, – прошипела она. – Знаю, на меня тяжело смотреть – я вижу, как ты отводишь взгляд. Но я сделала это сознательно, преднамеренно обменяв свою красоту на талант аниматора, и не жалею, так что, черт побери, перестань меня жалеть. Слышишь? Что ты вообще себе воображаешь? Думаешь, мне нужна твоя дружба? Или что ты сама будешь лучше себя чувствовать, доставляя мне удовольствие?

Каира не ответила. Джайна отступила на несколько шагов, и лицо ее начало бледнеть.

– А теперь иди на восьмой этаж и обратись к Тави Эссаму. Это начальник твоего зала. В мою задачу входило показать тебе Архив, что я и сделала. Ни на что больше не рассчитывай.

11

У входа в Архив, как всегда, лежал труп.

– Ты все хуже выглядишь, – Даниэль пнул его носком ботинка. – И омерзительно воняешь.

Он пнул тело еще раз, ощущая странную смесь отвращения и притягательности. Издав липкий чавкающий звук, мертвец перевернулся на спину.

– Ух… – Панталекис прикрыл рот и нос рукавом. – Старик, да ты и впрямь кошмарно смотришься.

Медленно пятясь, он успел еще увидеть, как из правого глаза трупа выползает червь, а потом отвернулся и оперся головой о стену, борясь с подступающей к горлу тошнотой. Сладковатый смрад разлагающегося тела будто облепил внутренность рта и язык. Даниэль откашлялся, дважды сплюнул и почувствовал себя чуть лучше.

«Черви, – думал он, шагая по тихому, словно кладбище декабрьским утром, городу. Пригревало красное солнце, лед на лужах растаял, и вода хлюпала под ногами. – Интересно, почему тут есть черви, но нет, например, птиц-стервятников? И вообще никакой живности?»

У Панталекиса теперь появилось множество свободного времени, и он мог вволю предаваться размышлениям – о червях, или, к примеру, о погоде. Во всех мирах, независимо от степени их распада, царила зима – серая, слякотная и ветреная, с температурой плюс-минус несколько градусов. Иногда шел снег, но никогда не задерживался дольше, чем на два-три дня. Однако это вовсе не означало, что погода везде одна и та же. Например, там, где он недавно находился, лил ледяной дождь, а небо затягивали тучи.

Во всех мирах существовал тот же самый город с теми же самыми зданиями. Совпадали даже отдельные детали, а также время года. Зато отличалась погода, а также люди, разные в каждой версии реальности, хотя в последнем Панталекис вовсе не был уверен.

Он понятия не имел, что все это значит.

И имелась еще проблема с огнем.

В последнее время Панталекису казалось, что куда бы он ни пошел, ему встречались следы недавних пожаров – закопченные и потрескавшиеся стены, обвалившиеся крыши, обугленные трупы, поднимаемый порывами ветра и оседающий на каменных лестницах пепел. Однажды он даже видел, как зарождается пламя, как оно выползает, красное и горячее, из темного угла, где не было ничего, абсолютно ничего легковоспламеняющегося. Даниэль помнил, как смотрел тогда на огонь, раскрыв рот, а когда пламя поползло по влажной от дождя стене, пожирая мох и с шипением испаряя капли воды, он попросту повернулся и убежал.

Именно тогда он решил, что осторожность в любом случае не помешает. Везение везением, но и глупо рисковать он тоже не собирался.

Спустившись по очередной лестнице, он добрался до здания, в котором устроил тайник для собранных ценностей. Бывший тайник.

Теперь от дома остались руины, а в небо валили клубы темного дыма.