Предостережение братьев Гримм

Лесть тоже не помогла разговорить статую. Коннер всё больше чувствовал себя круглым дураком, и это не льстило его самолюбию.

– Как тебе Лондон? – спросил Коннер. – Мы только сегодня приехали – местечко очень культурное!

Бри надоело ждать, и она подошла к статуе поближе.

– Слушай сюда, кошечка! – сердито прошипела она. – У нас есть к тебе вопросы! Мы знаем, что ты умеешь говорить, а ещё знаем, что ты дружишь с Матушкой Гусыней, и не уйдём отсюда, пока ты не ответишь на наши вопросы!

– Ты чего творишь? – прошептал Коннер. – Думаешь, он станет с нами разговаривать после такого?

– Мы изображаем плохого и хорошего полицейского, – шепнула Бри в ответ. – Поверь, это всегда срабатывает в моих детективах.

Коннер, убеждённый, что из этой затеи ничего не выйдет, в отчаянии провёл рукой по волосам. Но, взглянув снова на льва, он заметил – и готов был в этом поклясться! – что его выражение морды изменилось. Он выглядел более обеспокоенным.

– Бри, ты заметила, как он изменился? – прошептал Коннер.

Девочка пригляделась, и у неё загорелись глаза.

– Да!

– Скажи ещё что-нибудь про Матушку Гусыню. Думаю, он её боится.

Бри кивнула и снова обратилась ко льву:

– Эй! Матушка Гусыня сказала, что ты с нами поговоришь, но если хочешь пообщаться с ней лично, то не вопрос – она появится через пять минут.

Сомнений не осталось: лев правда шевелился! С каждым упоминанием Матушки Гусыни лев, казалось, становился всё нервознее и нервознее. Наконец статуя не смогла больше сдерживаться и сдвинулась с места.

– Нет, пожалуйста, не зовите Матушку Гусыню! – взмолился лев, оживая прямо на глазах у ребят. Бри, конечно, испугалась и спряталась за Коннера – она ведь ещё никогда не видела волшебства. Коннер уже попривык к магии, но всё-таки живые статуи встречались ему не каждый день. Он заворожённо смотрел на льва и улыбался.

– Значит, ты умеешь говорить, – сказал Коннер.

– Да, умею, – признался лев. – Я отвечу на все ваши вопросы, но прошу вас, не зовите сюда эту женщину.

Коннера сильно позабавил страх льва перед Матушкой Гусыней.

– Почему ты боишься Матушку Гусыню?

– Я её не боюсь, а не выношу её истории. – Лев покачал головой. – Долгие годы она рассказывала мне свои несуразные тайны, которые я не хотел знать, и не пропускала ни единой подробности! Знай вы то, что знаю о ней я, вы бы тоже к ней иначе относились. Для меня это очень тяжкое бремя!

– Поэтому у тебя всегда такая обеспокоенная морда? – поинтересовался Коннер.

– Не только, – сказал лев и, внезапно погрустнев, заскулил, едва сдерживая слёзы. – Ещё я очень боюсь высоты, а меня постоянно ставят на самый верх! А ещё меня разлучили с братом, когда пивоварню «Красный лев» разрушили, и я не знаю, где он!

Каменный лев всхлипывал, уткнувшись мордой в свои огромные лапы.

– О, ты имеешь в виду вторую статую льва, – догадалась Бри. Она уже пришла в себя и больше не пряталась за Коннером. – Он жив! Его покрасили в золотой цвет и установили на спортивном стадионе.

Услышав эту утешительную новость, лев обрадовался и уже не выглядел таким обеспокоенным.

– Какое облегчение, – выдохнул он. – Братишка всегда любил спорт.

– А он тоже умеет говорить и двигаться, как ты? – спросил Коннер.

– Нет, он обычная статуя, но мы сделаны из одинакового камня, – объяснил лев. – Но Матушка Гусыня заколдовала только меня.

– А почему она тебя заколдовала? – полюбопытствовал Коннер. Им с Бри надо было задать льву кучу важных вопросов, но ему очень хотелось услышать эту историю.

– В середине девятнадцатого века Матушка Гусыня каждое воскресенье наведывалась к своим друзьям в пивоварню «Красный лев». И примерно тогда же она начала обучать своего ужасного гусака возить её на спине. Получалось у него хуже некуда, и они постоянно сваливались на меня сверху. Однажды они сильно промахнулись при посадке и так в меня врезались, что я свалился с крыши на землю и разбился вдребезги. С помощью волшебства она собрала меня по кускам и наложила заклятие неуязвимости, чтобы в следующий раз, когда они опять сшибут меня с крыши, я не развалился.

– А, так вот почему ты уцелел во время войны и сноса пивоварни, – сообразила Бри.

– Но это не объясняет, почему ты умеешь говорить, – напомнил Коннер.

– Ну, годы шли, и постепенно собутыльники Матушки Гусыни начали уходить в мир иной, – объяснил лев. – А ей нужен был друг, который всегда будет рядом и ради которого она сможет возвращаться в пивоварню. Увы, её выбор пал на меня. Впрочем, я до сих пор не понимаю, зачем она сделала меня говорящим, – я всегда только слушал.

– Кстати об этом, – сказал Коннер. – Ты, случайно, не помнишь, упоминала ли она что-нибудь насчёт братьев Гримм и заколдованного портала?

Лев почесал лапой голову и призадумался.

– Припоминаю. А не тогда ли она завела французскую армию в какую-то ловушку?

– Да, тогда! – От радости Коннер подпрыгнул.

Лев вытаращил глаза и кивнул.

– Ох, помню ли я об этом… Да я мечтаю забыть! Мне полвека кошмары снились!

Коннер понял, что расспрашивать льва нужно как можно подробнее и осторожнее, чтобы в дальнейшем избежать ошибок.