Предотвратить неизбежное (СИ)

— Матушка! — бросаюсь на шею, точно мы не виделись много лет, вдыхаю столь родной запах чистоты: с терпким шлейфом дайкона, который она так любит готовить{?}[На этой сцене начинается 11-я жизнь Мидори. Последней описанной была 7-я петля, далее Мидори говорила, что возрождалась ещё пару раз (8-я и 9-я петля) — и в 10-й петле она сняла Котоамацуками. Так что теперь мы видим её одиннадцатое возвращение, которому и посвящена вся дальнейшая глава.].

— М-мидори, что с тобой? — удивляется родительница, явно не ожидавшая столь тёплого приветствия, а я льну к ней — зарываюсь в ворот старенькой одежды, точно младенец, смеюсь, словно сошедшая с ума, и плачу, плачу, плачу… — Мидори, кто тебя обидел? — она пытается что-то вызнать, понять, что за наваждение овладело дочерью, но я лишь крепче обнимаю её, боясь, что стоит чуть ослабить хватку и матушка исчезнет: как тогда, в день казни…

— Ничего, — уста расплываются в блаженной улыбке, пока слёзы градом сыплются вниз, — Я просто… Я просто так люблю тебя, матушка…

***

Мидори. Посредственная девчушка, бедная, считай без приданого. С уродливыми седыми волосами, которые следует прятать под слоями краски, дабы не смущать честной люд. С бледной, точно утопленница, кожей. Неопрятная, зацикленная на семье настолько, что не может даже оглядеться по сторонам. Всю свою молодость проводящая в обнимку с пыльными овощами, переругивающаяся с местными задирами, когда те отпускают нелестные речи о её внешнем облике. Не ведающая мира дальше выгодной сделки и свежих мандаринов. Заглядывающаяся на несметные сокровища в лавке старушки, лишь милостью пожилой Югао-сан изредка примеряющая их. Несуразная. Невоспитанная. Нелепая торговка.

Именно такой я видела себя раньше. Не задумывалась ни о чём, потому что беднота озабочена лишь тем, чтобы выжить. Однако сейчас понимаю, как никогда ясно: я не любила себя. Каждый локон причёски, каждый волосок ресниц — всё в собственном образе было ненавистно. Но теперь… пройдя через великое множество невзгод, потерь, разрывающих душу выборов, я, наконец, знаю себе цену.

Я — Мидори, любимая дочь своих родителей. Потомок юки-онна с далёких-далёких гор, унаследовавшая кристально-белые волосы и тёмные, как сама ночь, очи. Дева, что смогла сбежать от сильнейшего воина рода Учиха. Та, кто спас первого наследника от клинка лучшего друга{?}[Речь о четвёртой петле, когда Шисуи застукал её с Итачи и убил обоих: Мидори подставилась под клинок, чтобы спасти Итачи.]. Горожанка, обучившаяся, хоть и посредственно, правилам этикета. Гражданская, знающая страшные секреты шиноби.

И я счастлива быть той, кем являюсь: встречать уже который рассвет в обшарпанной спаленке, трапезничать одними лишь овощами, не имея возможности вкусить рыбы или же других яств, проводить жизнь, целиком посвящая себя повседневности.

Ками, коль вы любите своё слабое дитя, то почему же толкаете обратно в бездну?…

В тот день я пребывала в крайне приподнятом настроении. Как-никак, а столь масштабная ярмарка — явление не каждодневное{?}[Всё, связанное с ярмаркой, — исключительно художественный вымысел. В реальной исторической Японии торговля (особенно элитными товарами, типа украшений, мечей и т. п.) строилась совсем не так.]. Ремесленники из кожевенных, гончарных и ювелирных мастерских выставляют свои творения сами — минуя привычных торговцев-посредников. Некоторые именитые мастера посещают наш шумный городок лишь в такие дни, в остальное время выполняя исключительно заказы высокопоставленных господ. Мелкие ювелиры из соседних стран, если вдруг повозки-попутчики, на которых они по обыкновению отправляются с товаром, идут в Коноху, задерживаются здесь на денёк-другой. Мастера росписи тканей, изготовители шкатулок, различной бытовой утвари и даже мечей… Словом, поистине сказочная пора! Рынок разрастается до таких масштабов, что даже аристократичный люд, обычно даже рядом не появляющийся с плебеями, захаживает посмотреть{?}[Технически у горожан могло быть достаточно денег, чтобы покупать дорогие товары, потому как в Японии XVII - сер. XIX в., несмотря на низкое социальное положение, иные торговцы были богаче некоторых самураев.].

— Здравствуй, Мидори-тян, — поздоровалась со мной очаровательная бабуля, которая, как и всегда, прибыла продавать невероятной красоты плетёные корзины: бамбуковые, с замысловатыми узорами прутьев, которые в будущем обязательно станут достойным украшением жилища.

— Доброе утро. Как поживает Ваш внук?

Я была частой гостьей на подобных мероприятиях, потому как по просьбе отца заводила всяческие полезные знакомства: мало ли кому понадобится свежайшая партия персиков или же редьки? Однако вот так мило беседовать с ремесленниками мне тоже очень нравилось. Всё же, как бы ни была добра матушка, а простого общения с «внешними» людьми{?}[Японцы считают, что есть внутренний круг общения — семья и друзья — «ути» (内), а есть — внешний «сото» (外) — все остальные. Соответственно, паттерны поведения в каждом случае различаются.] мне порой не хватало.