Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия

Всегда я считала себя человеком осторожным – в смысле обеспечения личной безопасности, как ее принято понимать. Не перебегаю дорогу перед транспортом, не открываю двери квартиры незнакомым мужчинам и женщинам, не раскрываю по телефону паспортных и прочих данных, не диктую коды из смс, запираю двери машины, не ношу смартфон в кармане (вернее – один раз положила еще старый телефон – так его через пять минут украли), не… не… не… И, как теперь вспомнила, прекрасно ухожу с улицы с незнакомыми людьми.

Это было лет семь назад, в чудный весенний день. Я вышла из парфюмерного магазина на Ленинском проспекте в Москве и на минуту остановилась, раздумывая, куда пойти, – и тут ко мне подошла очень маленькая и худенькая женщина лет тридцати пяти, очень бедно одетая, почти как нищая. Мне показалось, что она попросит денег, я почти полезла в карман. У меня принцип такой: стоящим в переходах нищим-профессионалам и работающим в метро – не подавать, но всегда давать хоть монетку тому, кто просит лично у меня, потому что в любой момент под видом нищего может подойти к нам Бог. Но женщина не просила денег – она просила помощи, протягивая замурзанную бумажку, на которой был нацарапан адрес и имя-отчество – «Нина Петровна». Попросила показать, где этот дом, причем, пояснила: «Я глупая…» – и, застенчиво улыбнувшись, показала на свою голову. Мне сразу показалось, что это умственно отсталый инвалид: женщина говорила, как ребенок, делала детские жесты, имела детскую мимику, детский взгляд… Как не помочь инвалиду! Я стала обстоятельно объяснять, как пройти к нужному зданию, – оно располагалось за тем, в котором был магазин, у которого мы стояли. Женщина жалко улыбалась и повторяла: «Не понимаю… не понимаю…». Когда я совсем отчаялась, она вдруг сказала – умильно, по-девчоночьи: «Отведите меня, пожалуйста, а то я не найду…». Времени у меня хватало – да и что, трудно, что ли? Мы пошли. Она молчала, тупо глядя перед собой, слегка косолапя… Пришли к дому, я хотела уйти. Она, как ребенок, схватилась мне за рукав, опять пихая свою бумажку: «Покажите мне, пожалуйста, где эта квартира!». Я спросила: «Какой там номер?» Она, со стеснительным отчаяньем: «Я плохо разбираю цифры…». Мне совсем ее жаль стало. Бедняжка, такая беспомощная, и одна на улице… Идет, наверно, к доброй женщине, которая обещала ей какую-то помощь… Подвела ее к подъезду, у которого был написан требуемый номер, набрала по ее просьбе код. Домофон стал гудеть, потом дверь без вопроса открыли. «Помогите мне дойти, пожалуйста, а то я не разберу цифры на двери…» – держась за ручку уже открытой двери сказала она.

И знаете, я чуть не зашла. Так мило все было, совершенно безопасный бедный, крошечный человечек рядом; кругом так тихо, мирно, никаких подозрительных личностей… Но у меня внутри как щелкнуло что-то, или даже крикнул кто-то невидимый: «Ты понимаешь, что делаешь?! Ты идешь в чужой подъезд с незнакомым человеком!». И еще – я услышала в ее голосе что-то новое, какое-то торжество, что ли, или удовлетворение… Что-то почти неуловимое… Сразу же я сделала большой шаг назад и твердо сказала: «В подъезд не пойду. Вы прекрасно доберетесь. Квартира на втором этаже. До свидания», – развернулась и быстро пошла прочь. Что-то заставило меня оглянуться шагов через десять – и я содрогнулась: мне вслед смотрело совершенно другое лицо, не то, которое я видела несколько секунд назад. Оно было искажено бессильной злобой, ненавистью, разочарованием – и мне стало абсолютно ясно, что женщина здорова, она никакой не инвалид, а прекрасная актриса, чья задача для чего-то заманивать людей в этот дом.

Я решила сразу же заявить в полицию, но дежурный меня не послушал. Сказал – фантазии…

Хорошо бы, если б все так и кончилось. Но примерно через полгода в новостях в интернете я прочитала, что на Ленинском проспекте поймана семья настоящих людоедов-маньяков, отца и двух взрослых дочерей: дочери заманивали людей, отец убивал, потом они их готовили, как обычное мясо, с гарниром, и ели. Я почти не сомневаюсь, что чуть не стала их жертвой: то лицо, которое я увидела, обернувшись, меня полностью убеждает. Если б не тот внутренний голос…

– Господи, Оля… – Станислав схватился за голову. – Если б я знал…

– Потому и не знал, – удовлетворенно откинулась она.

– А у нас тут становится все страшней и страшней… – с наслаждением потирая руки, сказал Максим. – Слушайте, да у вас тут на гражданке жизнь тоже, я смотрю, бьет ключом!

Нимало не испуганная Королева Ужаса восторженно подпрыгивала на своем стуле:

– Ой, рассказывайте кто-нибудь, рассказывайте! Только чтобы еще страшнее!

– Хорошо, моя очередь. Расскажу, как мы со вторым мужем одиннадцать лет назад в лес за грибами съездили, – воодушевленно сказал Маша. – И нас чуть не зарезали…

История третья, рассказанная троемужницей Машей, о том, как на них с мужем хотели напасть в лесу неизвестные люди.